Анжелика. Тени и свет Парижа - Анн Голон Страница 54

Зал озаряло яркое золотое потрескивающее пламя. Усиленное светом свечей, оно бросало чудесные отблески на оловянную посуду, искусно расставленную на буфетах: тут были и горшочки, и кувшинчики, и кастрюли для рыбы, и формы для круглого пирога. Кроме того, Анжелика выпросила у мэтра Буржю кое-какие серебряные столовые приборы, которые скуповатый хозяин ревниво прятал в сундуках: два кувшина, графинчик для уксуса, две подставки для яиц и два красивых тазика для омовения рук. Сейчас эти тазики были щедро наполнены фруктами — виноградом и грушами, и установлены на столах вместе с великолепными графинами с красным и белым вином, которые мерцали в свете пламени рубиновыми и золотыми искрами. Именно эти детали произвели на торговок особенно сильное впечатление.

Торговки цветами не раз бывали в домах знатных дворян, куда они приносили свой товар для украшения пиршественных залов; и вот сейчас сервировка столов, расстановка столового серебра, расположение фруктов и вин напомнило им о приемах у знати, что втайне им польстило.

Но будучи умудренными в торговых делах, они не стали открыто проявлять свое удовлетворение и бросали критические взгляды в сторону зайцев и окороков, подвешенных к балкам, недоверчиво нюхали блюда с колбасами, холодным мясом, рыбой под соусом из зелени, уверенно ощупывали птичьи тушки. Наконец, старшина цеха, которую все звали матушкой Маржолен, обнаружила изъян в этой безупречной картине.

— Здесь недостает цветов, — заявила она. — Голова этого теленка смотрелась бы совершенно иначе с двумя гвоздиками в ноздрях и пионом между ушами.

— Любезная госпожа, мы просто не посмели соперничать с вами в той области, где вы по праву считаетесь истинными королевами. Все, что мы себе позволили, — это пару веточек петрушки, — галантно ответил мэтр Буржю.

Трех почтенных дам усадили к камину и принесли кувшин наилучшего вина из погреба.

Очаровательный Лино, усевшись на камни перед очагом, тихонько наигрывал на виеле, а Флоримон играл с Пикколо. В этой душевной атмосфере и было разработано отличное праздничное меню. Ко всеобщему удовольствию, торговки заключили договор с хозяином харчевни.

— Ну вот! — простонал ротисье после того, как, отвесив не один поклон, он проводил цветочниц до дверей. — И что мы будем делать со всеми этими «приманками», расставленными по столам? Ремесленники и рабочие, которые придут к нам перекусить в полдень, не станут есть все эти деликатесы и уж точно не станут за них платить. К чему все эти бесполезные траты?

— Вы меня удивляете, мэтр Буржю, — строго возразила Анжелика. — Мне казалось, что вы лучше разбираетесь в коммерции. Эти «бесполезные траты» позволили заполучить выгодный заказ, который принесет вам в десять раз больше, чем вы потратили сегодня. К тому же, окунувшись в атмосферу праздника, цветочницы могут потратить еще уйму денег. Кроме того, они будут петь и танцевать, и случайные прохожие, заметив такое веселье в вашей харчевне, тоже захотят получить свою порцию радости и удовольствия.

И хотя мэтр Буржю не показывал вида, но на самом деле он разделял надежды Анжелики. Бурная деятельность, в которую погрузился ротисье во время подготовки пира в честь праздника святого Вальбона, заставила его позабыть о пристрастии к вину. Бегая туда-сюда на своих коротеньких ножках, хозяин харчевни вновь обрел былую ловкость умелого повара и рачительного хозяина. Когда он беседовал с торговцами, в его голосе опять зазвучали властные ноты, а посетителей мастер Буржю встретил со всей возможной угодливой приветливостью, как и подобает уважающему себя трактирщику. В конечном счете Анжелика даже смогла убедить ротисье, что достойный внешний вид является неотъемлемой составляющей успеха его предприятия, и хозяин дошел до того, что заказал полный комплект поварской одежды для своего племянника и… другой для Флипо.

Огромные колпаки, куртки, штаны, фартуки, а также скатерти и салфетки отправили прачкам, от которых они вернулись, сияя снежной белизной и хрустя крахмалом.

Утром великого дня к Анжелике подошел улыбающийся и потирающий руки мэтр Буржю.

— Милочка, — дружелюбно начал он, — ты и вправду сумела вернуть этому дому радость и оживление, которые царили здесь, когда еще была жива моя святая и драгоценная супруга. И это натолкнуло меня на одну мысль. Пойдем-ка со мной.

Заговорщически подмигнув, толстяк поманил Анжелику за собой. Молодая женщина поднялась по винтовой лестнице вслед за хозяином харчевни. На втором этаже они остановились. Войдя в супружескую спальню мэтра Буржю, Анжелика почувствовала страх: у нее зародилось подозрение, о котором она раньше и не подумала. А что, если ротисье, видя, сколь удачно Анжелика заменяет его покойную супругу на кухне, решил пойти дальше и предложить ей исполнить и более деликатные обязанности? Загадочная улыбка, с которой хозяин харчевни закрыл дверь, и тот таинственный вид, с которым он направился к гардеробной, никак не успокоили молодую женщину.

Охваченная паникой, Анжелика спрашивала себя, как ей справиться с этой безвыходной ситуацией.

Неужели ей придется отказаться от столь блистательных планов, покинуть уютный кров и уйти, прихватив двоих сыновей и всю свою маленькую несчастную компанию?

Уступить? Кровь прилила к щекам Анжелики, она с ужасом оглядела комнату мелкого торговца, большую кровать с пологом из зеленой саржи, два низких стула с высокими спинками, шкафчик из орехового дерева, на котором стоял таз для умывания и серебряный кувшин.

Над камином висели две картины, представляющие сцены Страстей Христовых, а на специальных подставках располагалось оружие — гордость любого ремесленника и добропорядочного горожанина: два маленьких ружья, один мушкет, аркебуза, пика, шпага с гардой и серебряный кинжал.

Хозяин «Храброго петуха», каким бы мягкотелым он ни казался в повседневной жизни, был сержантом в городской милиции, и ему это нравилось. В отличие от многих своих коллег, он с удовольствием отправлялся в Шатле, когда наступал его черед нести караул.

Сейчас же Анжелика слышала, как толстяк шумно сопит и что-то передвигает в небольшом соседнем чулане.

Вскоре он появился вновь, толкая перед собой огромный сундук из потемневшего дерева.

— Ну-ка, милочка, помоги мне.

Анжелика помогла вытащить сундук на середину комнаты.

Мэтр Буржю вытер лоб.

— Вот, — гордо сказал он, — я тут подумал… Ведь ты сама мне говорила, что к нашему приему все должны быть нарядными, как швейцарские гвардейцы. Давид, оба поваренка, все они отлично экипированы. Я надену кюлоты [58]из коричневого шелка. Только ты, моя бедная девочка, не делаешь нам чести, и это невзирая на твою хорошенькую мордашку. Вот я и подумал…

Он замялся и после секундного колебания открыл сундук. В нем, аккуратно свернутые и переложенные для аромата веточками лаванды, хранились юбки, корсажи, чепцы и шейные платки госпожи Буржю. Здесь нашлась и великолепная накидка с капюшоном из черного сукна, отделанная атласными лентами.