Мужчины не плачут - Татьяна Корсакова Страница 54

— Маша, вы меня простите. Ума не приложу, что на него нашло, — взмолилась Аннушка, когда в коридоре стихли шаги Серебряного.

— Ничего страшного, — Маша равнодушно пожала плечами. — Мне не привыкать.

— Он таким никогда не был!

— Люди меняются.

— Нет, — Аннушка упрямо затрясла головой. Даже после убийства Ильи Петровича он таким не был.

— А кто такой Илья Петрович? — спросила Маша.

— Вы не знаете? — Аннушка посмотрела на нее с удивлением. — Илья Петрович, Иван Матвеевич и Егор Денисович начинали бизнес втроем. Компания потому и называется «Трио». Они были очень дружны… А Илья Петрович, он был особенный. Всегда такой веселый, приветливый. Меня все конфетами угощал — у него в карманах всегда были конфеты.

«А у Серебряного в карманах всегда каштаны», — невпопад подумала Маша.

— Странно, что вы проработали у нас полгода и ничего не знаете, — Аннушка всхлипнула.

— Что я должна была знать?

— Про это убийство во всех газетах писали. Илью Петровича убили, ножом зарезали, прямо в его собственной машине, примерно два с половиной года назад. Иван Матвеевич тогда всех на уши поднял: и милицию, и криминальных авторитетов, но убийцу так и не нашли. Даже Людмила Аркадьевна не помогла.

— А кто такая Людмила Аркадьевна?

— Старая приятельница шефа. Кажется, она связана со спецслужбами, — Аннушка перешла на шепот. — Как только эта беда случилась, Иван Матвеевич сразу к ней бросился. Тогда всем казалось, что по горячим следам убийцу быстро найдут, да вот только ничего не вышло — до сих пор ищут. Иван Матвеевич себе места не находит, считает себя виноватым, думает, что Илью Петровича убили из-за него. У него много врагов, — Аннушка вздохнула. — Думаете, мой Степа только шофер? Нет, он еще и телохранитель. Он же в спецназе служил. Только Ивана Матвеевича охранять тяжело. Он считает, что от пули ничто не спасет, а от всякой там шантрапы он и сам отбиться сумеет. Степа на него даже сначала обижался, а потом смирился. Это я к чему все — вы не обижайтесь на него. Он человек незлой. Просто у него такой характер сложный.

Про то, что у Серебряного сложный характер, Маша и сама прекрасно знала. Только не знала, из-за чего, как-то недосуг было интересоваться его бурным прошлым. Да и не у кого: с сослуживцами она почти не общалась, спрашивать у Лики было неудобно. Тем более что она так и не рассказала подруге о своих более чем странных отношениях с Серебряным. Теперь вот благодаря словоохотливой Аннушке она хоть как-то может его оправдать.

* * *

Маша выходила из супермаркета, нагруженная пакетами с продуктами, когда ее кто-то окликнул.

— Литвинова?! Это ты?! — на нее удивленно-недоверчиво смотрела Дина Кириенко, бывшая одногруппница.

— Привет, — Маша поудобнее перехватила пакеты.

— Ну ты, подруга, изменилась! Я тебя даже и не сразу узнала! Хорошо устроилась? — Дина окинула ее оценивающим взглядом. — Или, может, замуж наконец вышла? Не стала ждать, пока год пройдет…

— Какой год? — не поняла Маша.

— Как какой?! Ты что, шутишь?! — Глаза Дины сверкнули. — Год по Антону.

— При чем тут Антон?

— Так ты не знаешь?! Антоху убили, скоро год уже. Все знают, а ты, оказывается, не в курсе…

Пакеты упали на тротуар — послышался звон бьющегося стекла.

«Сок, — подумала Маша отстранение, — томатный для бабы Тони и персиковый для Ваньки».

— Ты что, Литвинова? Тебе плохо? — Ее кто-то тряс за руку.

Маша оторвала взгляд от валяющихся под ногами пакетов.

— Что ты сказала?

— Так, пойдем-ка в кафе посидим, — Дина подхватила пакеты, потянула ее за собой, — посплетничаем…

Они сидели в кафе. Маша бездумно смотрела на стакан минералки, которую заказала для нее Дина.

То, что одногруппница рассказала про Антона, не укладывалось в голове, было за гранью реальности. Его убили почти год назад в Питере. Просто пырнули ножом в подворотне, ни за что ни про что. Даже деньги не взяли. Бессмысленное, жестокое убийство…

— Не понимаю, как ты могла этого не знать? — допытывалась Дина. — Ты же от него вроде бы ребенка родила?

Маша тоже ничего не понимала. Не понимала и отказывалась верить. Ведь меньше месяца назад баба Тоня обмолвилась, что разговаривала с Антоном по телефону…

— Дина, ты что-то путаешь, — твердо сказала она. — Антон жив.

— Да ничего я не путаю! Тоже еще выдумала! Не веришь мне, Ваське Горевому позвони — он на похоронах был, гроб нес.

— Это такой глупый розыгрыш, да?

— Да ты что, Литвинова?! Кто же такими вещами шутит?!

— Дай мне телефон Васи, — потребовала Маша.

— Так он в записной книжке, а книжка — дома. Ты мне действительно не веришь?! — возмутилась Дина.

— Не верю! — Маша решительно встала, подхватила пакеты.

— Ты, Литвинова, оказывается, еще большая дура, чем я думала! — крикнула ей вслед Дина. — Ничего дальше собственного носа не видишь! Он тебе изменял, а ты ничего не видела! Он умер, ты тоже не заметила!..

Маша вошла в квартиру, бросила в углу мокрые пакеты, устало опустилась на стул.

— Машка, это ты, что ли? — послышался из кухни голос бабы Тони.

— Я, — отозвалась она.

— Хорошо, хоть раз вовремя домой явилась!

— Баба Тоня, мне нужно с вами поговорить. — Она вошла в кухню, поцеловала сидящего за столом Ваньку, потрепала по загривку Тая.

— Ну, давай поговорим. Вот поедим и поговорим.

— Лучше прямо сейчас.

— Горит что? — Баба Тоня вытерла мокрые руки, внимательно посмотрела на Машу. — Что-то ты бледная.

— Почему вы не сказали мне, что Антона убили?

— Что?! — ахнула баба Тоня.

— Сегодня мне сказали, что Антона уже почти год нет в живых. Вы знали?

Очень долго баба Тоня ничего не отвечала, а потом ее прорвало:

— Что за ерунду ты несешь?! — Она торопливо перекрестилась. — Антон умер! Да кто тебе глупость-то такую сказал?! Я же недавно с ним по телефону разговаривала.

— Знакомая. Так это неправда?

— Таких знакомых самих убивать надо! — Баба Тоня схватилась за сердце. — Корвалола накапай, непутевая. Грех-то какой, так над старым человеком издеваться…

Маша заметалась по кухне.

— Да в шкафчике он, над холодильником, — сказала баба Тоня слабым голосом. — Пойду-ка я прилягу.

Маша наконец нашла корвалол, плеснула в стаканчик, догнала бабу Тоню уже в гостиной.

— Вот лекарство…

Та залпом осушила стаканчик, тяжело опустилась на диван.