Любовь для дурочки - Алла Дроздова Страница 54

И, метнув косой взгляд на Никиту, добавил.

— Но сейчас пущу только вас. А вам, — он хмуро взглянул на молодого человека, — думаю, там делать нечего…

Никита, низко склонив голову, никуда не ушёл, а опустился на кушетку, стоявшую тут же. Доктор, кивнув Алине, повел её в палату к дочери.

— Синьора! — обратился он к женщине, шагая по широкому больничному коридору. — Вы верите в любовь с первого взгляда?

Алина, не ожидающая подобного вопроса, споткнулась, а доктор тут же поддержал её, не дав возможности упасть, и уже глядя прямо в глаза, произнес.

— Синьора! Надеюсь, вы не подумаете ничего плохого. То, что я вам сейчас скажу, продиктовано моим сердцем, и я прошу вашего снисхождения, — и он судорожно сглотнул. — Ваша дочь очень красива. У неё ещё будет много счастья, — вдруг засмущался он. — Я понимаю, что это не вовремя, но я бы хотел попросить вашего позволения ухаживать за синьорой Мариной Бортной.

Маска растерянности застыла на лице женщины, и она с удивлением уставилась на доктора. Тот расценил это по-своему.

— Я из обеспеченной семьи потомственных итальянских врачей. У нас очень хороший, стабильный бизнес — свои медицинские клиники. И сегодня я единственный, кто работает в государственном учреждении, но у меня здесь отличная должность и высокий доход. Учился я в России, отсюда и знание вашего языка. Есть научная степень. Мне 32 года, но я так и не женился. Женщин вокруг много, но у нас в семье принято жениться один раз и навсегда. Я влюбился в вашу дочь с первого взгляда.

Алина всё так же молча смотрела на молодого доктора, не в силах поверить в абсурдность происходящего. Мужчина с горячностью, свойственной итальянцам, принялся её уговаривать.

— Поверьте! Так бывает — увидишь человека и понимаешь, что потерял голову навсегда.

«Ирония судьбы! — подумала Алина. — Господи! Это какая-то комедия абсурда: что называется — «не было бы счастья, да несчастье помогло». В конце концов, новая любовь — лучшее лекарство от старой. Парень вроде бы серьезный и говорит правильные вещи. И если Марина примет эти ухаживания, то пусть он попробует».

— Понимаете, доктор…

— О, сеньора, можете называть меня Риччи…

— Хорошо, Риччи! Я не могу запретить вам ухаживать за Мариной, но я боюсь, что она не воспримет это сейчас правильно, так как это вам нужно.

Доктор заулыбался открытой и чистой улыбкой.

«Так улыбается Кирилл… когда счастлив», — подумалось ей. И сердце вдруг заныло.

Видимо, в лице Алины эта боль всё же отразилась, потому что Риччи с беспокойством глянул на неё и спросил.

— Синьора… вам плохо?

Алина отрицательно покачала головой.

— Это от волнения. Мне последние дни пришлось много нервничать. Меня зовут Алина Подъяпольская. Можете называть — Алина.

— Спасибо, Алина. Вам действительно не нужна моя помощь, как доктора?

Женщина отрицательно покачала головой. Доктор снова улыбнулся.

— Не беспокойтесь за синьору Марину Бортной. Ваша дочь очень хорошая молодая женщина. Я знаю, что то, что с ней случилось — случилось из-за её бывшего мужа. Он не заслуживает, чтобы его так любили. А так любить плохой человек просто неспособен.

Он внимательно смотрел на женщину, ловя каждое движение мимики её лица. Алина, подбадривая доктора, улыбнулась, и вдохновленный мужчина продолжил.

— Я приложу все усилия, чтобы наладить отношения, пока синьора Марина будет здесь, у нас в больнице. Постараюсь по-максимуму использовать это время, чтобы доказать девочке, что я тот, кто ей нужен. И благодарю вас за оказанное мне доверие, — с горячностью произнес он и поцеловал Алине руку.

— Ну а теперь — прошу, — и он толкнул дверь, возле которой они стояли.

Они вошли в просторную светлую палату на одного человека: кровать, тумба со встроенным мини холодильником, комод, шкаф, два кресла и между ними небольшой столик, на котором стояла круглая керамическая ваза. В изголовье кровати висела большая картина — постер с изображением Базилики Санта Мария Маджоре, на противоположенной стене — телевизор. Рядом с кроватью — бра, а на окнах — красивые белые шторы с узором пепельного цвета.

Увидев удивление Алины, Риччи пояснил.

— Это коммерческая палата. Супруг синьоры Марины сказал, что оплатит пребывание в больнице жены по всем позициям.

Алина кивнула и подошла к дочери. Марина лежала на кровати с закрытыми глазами. Она была очень бледной, под глазами залегли темные круги, губы потрескались.

«Бедная моя девочка! И как только доктор сумел разглядеть в ней красавицу?».

— Маришка! — тихонько позвала Алина дочь, присев на краешек кровати.

Ресницы девушки дрогнули и медленно поползли вверх. Спустя какое-то время её взгляд всё же сфокусировался на женщине.

— Мамочка! — прошептала она. — Прости меня, мамочка, — слёзы потекли по её щекам. — У меня сердце разорвалось от боли… Зачем мне жить без него? Из меня будто душу вынули…

— Родная моя! Не надо плакать… В жизни можно исправить всё, кроме смерти.

Голос её предательски дрогнул… Доктор подвинул кресло поближе к кровати девушки. Женщина благодарно взглянула на него, а Риччи, кивнув Алине, ретировался за дверь. Пересев, она взяла Марину за руку, принялась рассказывать.

— Ты знаешь мою жизнь… за свои 45 лет я похоронила двоих мужей — твоего отца и своего лучшего друга Сережку. Ты стала взрослой, сама, к сожалению, теперь поняла, что кроме любви, счастья существуют подлость и предательство… Игорь, твой отец, — Алина запнулась, — растоптал меня, как жука, случайно заползшего на дорожку, по которой он шёл. И даже не заметил, что там кто-то был. А к жизни меня вернул Сергей… Именно он показал мне, что значит быть любимой женщиной, и подарил почти полтора года ежедневного, ежечасного, ежеминутного счастья.

Алина, замолчав, сглотнула, пытаясь сдержать наворачивающиеся слёзы. Девушка в упор смотрела на мать широко открытыми глазами, и было понятно, что сейчас она уже практически полностью забыла о своем горе. Слушая рассказ матери, Марина вдруг осознавала, что не всё в её жизни было так просто, красиво и безоблачно… Губы молодой женщины дрогнули, а на глаза навернулись слёзы…

— Мамочка…

— Ты видела Сережку, общалась с ним, и поэтому понимаешь, какой потерей это для меня обернулась эта утрата… В тот момент я умерла вместе с ним… И именно это уже не исправить… У меня остались только наши воспоминания.

— Мамочка, прости меня, — в глазах девушки блестели слёзы. — Ты не говорила, что тяжело переживала ту потерю.

Алина вперила в девушку неверящий взгляд.

— Марина! Ты меня прости, но я не думала, что ты не понимала тогда, как больно терять любимых…

Марина, не выдержав, заплакала. Она плакала над осознанием своей черствости, своего равнодушия. Её собственная трагедия с Никитой показалась девушке надуманной и фальшивой…