Селфи на балконе - Алёна Снатёнкова Страница 54

— Могу сказать сразу, что я совершенно не против. Если ты не заметила, то я тогда замерз немного, и малость тепла, мне бы точно не помешала. А, вообще судя по твоему молчанию, ты сейчас придумываешь план побега, и тебе уже не страшна та полоумная, возле подъезда. Я прав, а, детка?

— Прав, Корнеев, ты совершенно прав. И то что глазела, и то что сейчас планы придумываю. Счастлив, да?

Сегодня день откровений, а я не в курсе этого знаменательного события? Вот же, попадос. И это от слова — задница. Я и не соображала, что в какой-то момент, взяла и вывалила ему всю правду. Да потому что врать не было смысла. Если барин не спал, если подсматривал, изображая из себя Белоснежку чертову, то обман меня бы только ближе к стенке придавил, возле которой расстрела ждать пришлось бы.

— Честно? Немного. По крайней мере, сейчас ты не натягиваешь на себя костюм безумного ежика, и не стараешься уколоть меня иголкой. Мы вышли на новый уровень? Давай же, Нат, признайся уже, что я тебе нравлюсь, и я выдохну. А то после знакомства с тобой, я себе каким-то неполноценным чувствую. Будто ты на свет появилась, чтобы меня об землю шарахнуть и показать где черное, а где коричневое.

— Нет никаких уровней, Корнеев. Их нет и не будет. И признаваться в чем-то я тоже не собираюсь. Всего лишь торс твой заценила. Да и здесь ты сам виноват, нечего его было показывать. Да и, вообще, накачивать. Ходил бы с пузом до колен, тогда бы никто и не смотрел.

— Ну, я буду не против завтраков в постель, и плотного ужина, можно туда же.

Мне показалось, или его голос уже не из трубки доносится, а где-то совсем близко? Вернее, у меня за спиной.

Судорожно сглатываю, и резко разворачиваюсь, тут же натыкаясь взглядом на Корнеева, который немного склонив голову стоит, и, смотря на меня — улыбается.

А у меня паника.

Я ведь не ожидала.

Рот открыла, руки так, вообще, в вареную сосиску превратились и размякли. Телефон выпадает, и с характерным звуком целует асфальт. Смачно целует, что аж искры летят в разные стороны, вернее, детали отскакивают.

— Черт. Черт. Черт.

Смотрю на Корнеева, он на меня, и мы синхронно присаживаемся, собирая из-под ног, мое средство связи.

— Блин, если бы ты меня не испугал, ничего этого бы не случилось. Кто к людям со спины подходит? Совсем, что ли?

— Нат, успокойся. Это всего лишь телефон. Знаешь, сколько я таких разбил или потерял? Если переживать из-за таких мелочей, то нервов не останется.

— Ага, конечно. Это для тебя мелочи. Надо, собрался и пошел новый купил. Только вот не у всех так. Не все имеют такую возможность. Хотя, чего я тебе объясняю, все равно ведь не поймешь. Высшее сословие не в курсе таких «мелочей» жизни. — Забираю из его рук разбитый корпус, и в сумку его пихаю.

— Нат…

— Что? Хочешь сказать, что я не права?

— Тебе разве в институте не ждут? — Резко переводит тему. — Я между прочем, с самого утра достаю отца, гоняю по городу, чтобы твою проблему с преподом решить. А тебе бы лучше всего сидеть в этот момент на парах и грызть гранит, чтобы не нарываться еще больше. Но, что делаешь ты? Я для кого стараюсь?

— А ты не забыл из-за кого у меня проблемы эти? — как два осла буравим друг друга взглядом, и никто не хочет уступать. — Кто меня на пару не пустил, а потом отправил Петросяна придумывать отмазку? Не вспоминаешь, кто это был? Подсказать?

Уточню, два тупых осла, которых бомбит.

— Ладно, пошли уже. — Зачем-то берет меня за руку, и по тротуару ведет в сторону институт. Ведет так, будто я дорогу не знаю.

Я, конечно, попыталась руку выдернуть, но он, как клещами в пальцы вцепился и отпускать не собирался. К машине своей подвел, и дверь переднюю открыл, взглядом показывая, что мне запрыгнуть в неё нужно.

А мой мозг отказывается понимать, что от меня хотят, блин.

— Нат, — наконец-то открывается царский рот. — Садись в машину. Мы ж не собираемся вечно стоять на парковке.

— Зачем? Куда?

— В лес. Ты сегодня слишком много разговаривала. — хмыкает он, и глаза закатывает, дверью туда-сюда качая.

— Справедливо. — отвечаю ему. — Только тебе в лес тоже надо. Я без телефона из-за тебя осталась как бы.

— Ты без телефона не из-за меня осталась, а из-за криворукости. Но, ничего страшного. Я привык, что при виде меня, девчонки столбенеют.

Он в этот момент так ухмыльнулся, что я еле сдержала себя, чтобы не протянуть руку, и не дотронуться до напряженных губ.

Считай, мысленно себе пальцы отгрызала, когда смотрела.

— Отвыкай, Корнеев. Теперь у меня цель в жизни появилась: откормить тебя, чтобы ты в проем не проходил, и смотреть, как те девчонки, которые недавно столбенели, бегут от тебя, ломая каблуки. Вот, этим и отомщу тебе за телефон.

Корнеев опустил голову, посмотрел на свой живот, и зачем-то погладил его.

— Какая ты кровожадная. Я уже испугался.

ПФ-ф-ф. Тоже мне. Это он меня еще кровожадной не видел. Вот если еще раз попробует лапы свои распустить, то вживую увидит, как свирепеет еж, и кидается на противника.

Кстати, а в схватке ежа и куруообразного, кто победит?

Без разговоров сажусь в машину и пристегиваюсь, пока Корнеев идет занимать свое место. Открываю сумку, и раскладываю на коленках свой почти новый телефон. Бедный. Ему и двух лет не было. Умер в таком возрасте. Я теперь как родителям звонить буду? А бабушке? Эй, а просыпаться без его противного звука?