Дочери Рима - Кейт Куинн Страница 53

— Ты прав. Это не твое дело, — разгневанно начала Корнелия, но Денс привык, чтобы его слушали, и его голос перекрыл ее попытки возразить.

— Префект Прокул меняет женщин каждую ночь. Он с равным удовольствием спит как с патрицианками, так и с плебейками…

Корнелия сжала зубы, сдерживая рвотный позыв, поднявшийся при первом же воспоминании о пухлых вонючих губах префекта, скользящих по ее шее.

— Чего бы он им ни наобещал накануне, наутро он не помнит даже их имен, — упрямо продолжал Денс. — Он никогда не желает одну и ту же женщину дважды, как бы она его ни умоляла. Он только смеется ей в лицо и называет настырной сукой, — прости за грубость — а потом просит привести ему новую.

Терпи, Корнелия боролась с новой волной тошноты. Будь статуей!

— Поэтому чего бы ты ни искала для себя — безопасности, общения или положения в обществе, — ты достойна найти лучшего мужчину. То же самое я бы сказал собственной сестре, а я достаточно хорошо знал сенатора Пизона и уверен, что он одобрил бы мой совет…

Прозвучавшее имя мужа обожгло ее словно пощечина, следы губ другого мужчины на шее еще больше запылали от жгучего стыда. Не в силах больше сдерживать тошноту, Корнелия вовремя отвернулась к ближайшей канаве. Рвотные спазмы накатывали один за другим, скручивая ее желудок изнутри. Она вздрогнула, почувствовав, как на плечо ей легла рука Денса.

— Госпожа…

— Нет! Хватит говорить мне, что ты сожалеешь! — Корнелия отшатнулась от центуриона и вытерла рот. От отвращения к самой себе ее била дрожь, она чувствовала себя грязным, ничтожным и совершенно никчемным созданием. Мраморная оболочка разлетелась на куски, обнажив живую, пронзенную болью душу.

Не осуждай меня, мысленно обращалась она к Пизону. Не суди меня — я делаю это ради тебя. Впрочем, она не собиралась оправдываться в своих действиях перед каждым знакомым покойного мужа. Ты говоришь не за Пизона, Денс, а за себя, подумала она.

— Отсюда я уже могу сама дойти до дома. — Корнелия выпрямилась и, подняв голову, встретилась глазами со своим провожатым. — Всего тебе доброго, центурион!

Она повернулась и двинулась вверх по мощеному склону, мимо поместья с вульгарными колоннами из голубого мрамора, по направлению к изысканно украшенному дому Корнелиев, откуда она вышла невестой, а вернулась вдовой. Я делаю это ради тебя, Пизон, мысленно повторила она. После нескольких глубоких вздохов ее тело сковала прежняя тяжесть. Галатея наоборот. Дрожащая плоть, жаждущая стать камнем.

Корнелия дошла до ворот и, пока рабы открывали дверь, обернулась и взглянула на Денса. Тот стоял внизу холма и смотрел ей вслед, чтобы убедиться, что она в целости и сохранности добралась до дома. Увы, его забота ничего для нее не значила.

Поймав взгляд слуги, она взглянула на свое испачканное платье.

— Неудачно перешла улицу, — поспешила сказать она в свое оправдание. — Скажи госпоже Туллии, что я немедленно отправляюсь в термы.

Ей надо срочно передать брату Вителлия полученные от префекта сведения.

Диана

— Ты опоздала, — в обычной сухой манере поприветствовал Диану Ллин ап Карадок.

— Ты же сказал прийти в полдень, — парировала она.

— Вчера в полдень.

— Вчера шел дождь. Лило как из ведра.

— Колесницы ездят и в дождь.

— Хорошо. Извини.

Она проделывала этот путь каждый день, в любую погоду, и постепенно научилась любить дождь, периодически обрушивавшийся на Рим стеной воды. Погода постепенно налаживалась, и сквозь тучи порой прорывались робкие лучи солнца. Отец заперся в своей мастерской, наедине с инструментами и кусками мрамора. Остальные домочадцы были слишком заняты, чтобы следить за ее передвижениями. Император отправился в поход со своей армией, Марцелла последовала за ним. Туллия днями напролет брюзжала о грязи на полу, которую приносят с улицы гости в дождливую погоду. Корнелия уединилась в своей комнате и писала письма. Диана была свободна, как ветер.

Она подкупила одного из рабов, чтобы тот каждый день сопровождал ее до расположенной на окраине города конюшни. Взобравшись бегом вверх по холму, она приходила на место взмокшая и запыхавшаяся, но неизменно довольная. Диана убрала прилипшие ко лбу мокрые пряди и, улыбаясь от уха до уха, широким шагом вошла в конюшню. Ллин поджидал ее вместе с упряжкой лошадей.

Он уже научил ее управлять четверкой спокойных меринов.

— Они слишком медленные, — попробовала было возразить Диана, когда впервые увидела их.

— Сначала научись управлять такими, а потом подберем тебе лошадок побыстрее, — примирительно сказал Ллин и бросил ей потрепанный кожаный шлем. — Если ты окажешься способной… — и вспомнив о приличиях, неохотно добавил: — Госпожа. — Корнелия была бы возмущена такой дерзостью, но Диане было наплевать на условности. Титулы и звания не имели значения в общении с Ллином. Его сдержанные манеры не позволяли усомниться в его порядочности.

— Я хочу научиться управлять колесницей, — однажды напрямик заявила она, выскользнув из императорской ложи во время скачек. — Ты научишь меня?

— Зачем тебе это? — удивленно спросил Ллин, глядя на нее сверху вниз. — Ты же не можешь участвовать в скачках.

— Нет, — поправила его Диана. — Я не буду участвовать в скачках, потому что женщинам это запрещено. Но это не значит, что я не смогу. Я справлюсь, я верю в это. Даже если остальные не верят. — Она скрестила на груди руки и упрямо уставилась на него. — Я даже готова с тобой спать, лишь бы ты научил меня.

— Это вовсе необязательно, — спокойно сказал Ллин. — Приходи завтра.

Диана не знала, почему он согласился, впрочем, ей было все равно. Наконец она научится управлять лошадьми, как настоящий возничий.

Ллин учил ее держать равновесие на низкой колеснице, правильно обвязывать тяжелые поводья вокруг талии и балансировать собственным весом против тяги лошадей. Она же, в свою очередь, была удивлена, сколько сил и ловкости требовалось, чтобы управлять всей четверкой на крутом повороте и при этом держаться как можно ближе к середине ипподрома. При первой же попытке описать полный круг Диана вылетела из колесницы и шлепнулась прямо в грязную лужу, но при этом не пала духом.

— Попробуй еще раз, — отдал команду Ллин. Заложив руки за спину, он равнодушно месил ногами грязь, расхаживая туда-сюда вдоль беговой дорожки. Капли дождя стекали с кончиков его волос и падали на плечи, но он, казалось, не обращал на это никакого внимания. Верный черный пес следовал за ним по пятам. Даже стоя под дождем на грязном дворе конюшни, Ллин выглядел точно так же, как и в залитой лучами солнца императорской ложе: держался все так же спокойно, сдержанно и слегка отчужденно. Диана часто задумывалась, меняет ли вообще его лицо когда-нибудь выражение.

— Скачки чреваты ушибами, — предупредил он Диану, когда она первый раз не вписалась в поворот. Ллин помог ей забинтовать ободранные до крови руки. — Что я скажу твоей семье, если ты сломаешь себе шею?