Жизнь по моде - Линда Ленхофф Страница 53

Не могу представить его работающим вместе с Моник. Но вполне допускаю, что она беспощадно изводила Патрика в те стародавние времена. Возможно, поэтому он так спокоен сейчас: затянувшееся чувство облегчения.

– Вы с Моник хорошо ладите, я слышал, – говорит он.

– Конечно, – заявляю я, но тут же сознаю, что это звучит не совсем корректно.

– Вы неплохо работаете, в основном.

Несмотря на его улыбку, слова «в основном» пугают меня, поскольку обычно не предвещают ничего хорошего. Но вместе с тем они словно дают необходимый импульс, словно кто-то хлопает меня с размаху по спине.

– Если вы имеете в виду докладную… – начинаю я, вспоминая пасквиль, написанный Сондрой, о том, что я не уважаю начальство или что-то в этом роде.

Не помню точных формулировок.

– Докладную? – переспрашивает Патрик.

– От Сондры, после нашей с ней встречи, о новых обязанностях редактора. Вам известно, что инструкции меняются ежегодно, без всякой необходимости. – Он смотрит на меня с недоумением или притворяется. – Вы же знаете Сондру? – повторяю я, подчеркивая имя.

Патрик медленно кивает, и улыбка на его лице становится чуть менее радостной. Я начинаю беспокоиться. А вдруг он ее приятель? И его привлекает запах лаванды? Когда впервые входишь в чей-нибудь кабинет, о таких вещах догадаться невозможно.

– Докладные… – задумчиво произносит он. – Мы их так много получаем.

Патрик встает и подходит к громадному шкафу, наверное, красного дерева. Впрочем, не уверена. Он совершенно не похож на металлические бандуры, стоящие у нас внизу. Патрик останавливается перед шкафом и кладет ладони на его поверхность, словно измеряя температуру. А может, он читает сквозь стены? Наконец выдвигает один из ящиков. Я замечаю свое имя в верхней части папки, которую он достал. Начинает пролистывать с конца. Хмыкает, бросает взгляд на меня.

– Я бы хотела продолжать работать здесь. Здесь или в новом офисе. Спросите кого угодно, вам любой скажет, что я очень ответственный человек, старательно работала все девять лет. А эта докладная… Я бы хотела оправдаться, защитить себя. То, что там написано, это неправда.

Патрик вновь улыбается:

– Не уверен, что вообще видел какую-либо докладную.

– О! Ну что ж, тогда все в порядке, полагаю. Чувствую, что мои пальцы дрожат, но, может, это хороший знак. Может, это означает, что в моих руках восстановилось кровообращение.

– И мы, разумеется, – отвечает Патрик, – всегда рады видеть здесь наших редакторов. Мне очень приятно, что вы заглянули.

– Спасибо, все было замечательно. – Я направляюсь к выходу из кабинета.

Патрик вскидывает руку на прощание жестом, характерным для политиков и коронованных особ. Я вижу, как он включает аппарат, уничтожающий бумагу, и кладет в него листок. С обратной стороны выползает бумажная вермишель. Патрик достает следующую папку, вынимает следующий листок, улыбается мне вслед и продолжает свое дело.

Спускаюсь на пятый этаж. Из кухни доносится привычный запах кофе, на полу разбросаны карточки, пара редакторов мучаются, пытаясь открыть вечно застревающее окно.

* * *

Несколько недель спустя я сижу в своем новом «кубике» в издательстве «Всякая всячина». Новое рабочее место представляет собой слегка усовершенствованную версию прежнего. Перегородка затянута голубой тканью, мягкой на ощупь, – я уже не раз успела погладить ее. Вдоль одной из стен стоят табуретки, но есть и стул для посетителей – доброжелательного желтого цвета. Я не только не потеряла работу, но и получила повышение – должность заместителя начальника отдела, которую мы занимаем вместе с Моник, моей бывшей начальницей. Надеюсь, мой визит к Патрику Маккорклу сыграл определенную роль в этих переменах. Я рассказала о нем Моник в тот же день, но она лишь скептически бросила: «А, Патрик», и глубоко вздохнула. Возможно, у них был роман или она закрыла Патрика в лифте на всю ночь.

Мы стараемся, чтобы жизнь в новом офисе была такой же мирной и спокойной, как прежде. Многие из редакторов остались на своих постах и переехали из нашего старого здания сюда, пришло несколько новых ребят. Некоторые продолжают сомневаться, что «Всякая всячина» – подходящее название для издательства, но мы держим свое мнение при себе.

Нина, Том и кое-кто еще остались в подчинении Моник, но у нее появилось и несколько новичков, пытающихся привыкнуть к ее стилю руководства.

– Люблю молоденьких, – приговаривает Моник. – Пугаются. Трепещут. Если будут плохо вести себя, заставлю их сидеть на твоих табуретках.

И у меня появились подчиненные, девять новых редакторов, которых можно назвать моими. Моя задача состоит в том, чтобы помочь им изучить основы производства, руководить их работой, присматривать за ними. Но и сама я продолжаю работать над книгами.

– Теперь у тебя есть право первого выбора, – сообщает мне Моник.

– Я постараюсь быть справедливой и не забирать себе все интересные книжки.

– Тебе еще многому предстоит научиться, – качает головой Моник и выходит из моего кабинетика, крутанув на прощание желтый стул.

Ее уголок отделан темно-зеленым. Сам цвет внушает уважение. На стене в углу Моник уже начала собирать коллаж из фотографий, которые издалека напоминают абстрактную картину. При ближайшем рассмотрении вы обнаруживаете, что это крайне неаппетитные снимки больных внутренних органов. Желание подойти поближе сразу пропадает, что, видимо, и было основной целью Моник.

Для меня внове руководить людьми. Генри, приятель Марии, тоже получил повышение. И теперь он, по словам Марии, «отвечает за других людей в оранжевых жилетах». Мы втроем теперь частенько обсуждаем проблемы руководства. Об умении ладить с людьми, как сказала бы моя мама. Или об умении заставить других делать то, что хочешь ты, как сказала бы Джейни. Мария, помощник фармацевта, уже научилась ладить с другими, поскольку всегда прислушивается к своим клиентам и считает их партнерами, почти коллегами. Она полагает, что поддержание здоровья ее бабулек зависит от них не меньше, чем от медицины, если не больше.

– Вы должны работать с ними, – говорит Мария о своих преданных клиентках, – убедить их занять активную позицию. И вам следует прислушиваться к ним.

Мы с Генри киваем. Мы слушаем и готовы учиться слушать и впредь. Советы Марии заставляют задуматься, и я понимаю, что, вероятно, все реже и реже буду включать свой плейер.

В нашем новом помещении – а мы все по-прежнему сидим в одном большом зале – по-домашнему уютно. Хотя из повседневной жизни исчезли некоторые привычные развлечения. Карл, наш главный разносчик сплетен, ушел работать в конкурирующее издательство. Оказалось, что Карл – эта новость потрясла всех – спал с Сондрой, этим лиловым чудом, женщиной, писавшей обо мне ядовитые гадости. Сондру в конце концов, уволили после многочасового заседания. Разумеется, на нем никто из нас не присутствовал. Прошел слух, что она ободрала напоследок лиловую ткань со стен кабинета. Ее подчиненные празднуют это событие уже несколько недель, никак не придут в себя от радости.