Покоренная викингом - Хизер Грэм Страница 53

Он схватил ее за запястье и потянул за руку, так что она очутилась прямо перед ним. Сила, с которой он дернул ее, была такова, что она не устояла и упала на колени, встретившись с ним взглядом.

— Нет, не все. Это только начало.

— Я…

— Твое прикосновение к моей спине было таким нежным и ласковым. Я теперь знаю, что хорошо помыт. А теперь такая же ласка нужна моей груди.

Рианон опустила глаза, потому что больше не могла выдержать его взгляда. Стиснув зубы, она опять схватила мочалку и мыло и начала тереть его грудь, отворачивая глаза от принадлежностей его мужского достоинства. Мускулистая плоть пульсировала под ее пальцами, и у нее затряслись руки так, что она с трудом могла справиться со своей задачей.

— Я буду молиться, чтобы ты умер! — прошептала она со злостью.

Она все еще не могла встретиться с ним взглядом. но чувствовала, что он на нее смотрит.

— Ты, должно быть, молилась христианскому Богу. А нужно было молиться богам моего отца и датчан. Может быть, тогда Тор забрал бы меня в том сражении и унес на холмы Вальхаллы — вместо того, чтобы принести меня в твою спальню.

— Может быть, — сказала Рианон. — Я запомню это для следующего раза. — Она хотела остановиться, но снова была поймана за запястье.

— Любовь моя, ты еще не закончила.

— Нет, закончила!

— Тшш! — сказал он. Она поняла, что краснеет под его взглядом, но спасенья не было, его пальцы как железные щипцы держали ее запястья.

— Только подумай о длинных одиноких ночах, когда я лежал без сна, думая о тебе и о твоих сладких обещаниях.

— Ты лжешь! Я уверена, что ты уехал сражаться и не думал обо мне ни секунды. Может, ты и думал о вновь приобретенных землях, но…

— Да, — прервал он ее резко. — Я думал о землях. Их глаза снова встретились.

— Я люблю эту землю. Я люблю ее суровость и красоту, люблю ее щедрость. Я люблю смех детей, когда они играют в лугах. Мне больно видеть, что люди ничего не делают, чтобы увеличить ее богатства. Ты ведь тоже ее любишь, — сказал он.

Он и вправду любил землю, она это чувствовала в нем. И она должна признать, что он высоко ценил человеческую. жизнь, что необычно для человека, который провел полжизни в сражениях.

Но и Альфред тоже провел жизнь в битвах. Альфред, который любил ученье, почитал семью и домашний очаг, спой дом и своего Бога. Альфред был король-воин. И все же он был добросердечным человеком.

Она отвела глаза.

— Я люблю свой народ, Эрик Дублинский.

— Да, но ведь люди тоже связаны с землей, не так ли? И очевидно, что ты хорошо управляешь тем, что досталось тебе в наследство. Город процветал, пока меня здесь не было.

Их взгляды снова пересеклись.

— Но ведь это больше уже не мое наследство, не так ли?

Он улыбнулся, откинувшись расслабленно назад, и, когда он закрыл глаза, улыбка все еще не сходила с его губ.

— Ты — моя, и земля — моя. Я люблю вас обеих.

— Так же, как ты любишь Александра.

— Он удивительный конь.

Она подняла мочалку и, не думая о последствиях, хотела намылить ему лицо. Но его расслабленный вид был обманчив. Не успела она и пошевелиться, как он открыл глаза и обхватил руками ее талию. Он крепко держал ее, говоря глубоким хриплым голосом, который пригвоздил ее к месту крепче, чем сила его рук:

— Жена моя, я действительно думал о тебе ночь за ночью. Я думал о сладких словах твоего обещания. Ты просила меня не убивать твоего любовника, и он жив. Дай-ка я вспомню, что ты говорила. Увы, никак не могу, но все равно я помню, как ты говорила, что дашь мне все, чего бы я ни попросил, все-все.

— Ты меня обманул. Он пожал плечами.

— Я получу, что хочу, — сказал он ей. — И я не думаю, что ты настолько пренебрегаешь своими супружескими обязанностями, как ты хочешь показать. Я вспоминаю нашу первую брачную ночь с величайшим удовлетворением. Эти мягкие, сладостные, а порой и не такие уж мягкие и сладостные. звуки, которые срывались с твоих губ, преследовали меня в моих снах, когда я лежал один в темноте.

И снова волны румянца залили ее лицо.

— Угроза викинга… — начала она со всем своим достоинством, какое только могла собрать.

Но потом с ее губ сорвался крик удивления, когда его рука неожиданно обвилась вокруг ее талии и потащила прямо в одежде к нему в бадью. Вода выплеснулась на деревянный пол, и она была крепко прижала к его груди, а он смеялся, не обращая на ее протесты никакого внимания. Его пальцы запутались в ее волосах, и он держал ее так, что она не могла пошевелиться, когда его рот жадно прильнул к ее рту, а язык стал вторгаться в глубину рта, требовательно и сладостно. Ее сердце сильно забилось, ее окружали тепло его мускулистого тела и потоки воды. Потом его губы наконец оторвались от нее, а пальцы стали искать завязки на ее платье.

— Ты обещала прийти ко мне так же соблазняюще и чарующе, как ты делала это в тот день в лесу со своим любовником.

Она поймала его сильные пальцы, лежавшие на ее груди.

— Ты хочешь того, чего получить не можешь, потому что не заслужил этого. И никогда не получишь от меня! Я любила Рауена.

— Любила! — Он иронически хмыкнул. — Ты играла с мальчишкой. Тебе нужен мужчина.

— А ты, сэр, ты — слишком стар! Увы! Дай мне молодость! Какой девушке нужен такой дряхлый старик в любовники!

— Ну, я еще не такой ветхий, я думаю! — Он засмеялся, а потом схватил ее руку и провел ею вдоль всего своего тела, прижимая ее к себе. Она судорожно хватала ртом воздух, когда он опустил ее пальцы под воду, прижимая их к крепким мышцам своего живота, к своему члену. Под ее пальцами она почувствовала жар и пульсацию, и он еще сильнее напрягся от возрастающего желания. Она хотела вырвать руку, но его рука не дала ей этого сделать. Она хотела отвернуться, закричать, сопротивляться. Но он не сводил с нее взгляда, и она не смогла убрать руку, а продолжала касаться его.

Он нетерпеливо развязал завязки ее платья, обнажая ее грудь. Он притянул ее ближе и коснулся губами этих женственных возвышенностей. Его язык облизал ее напрягшиеся соски, и он стал жадно сосать их, вызывая в ней удивительную волну нарастающего удовольствия.

Она тихонько вскрикнула, и ее пальцы против ее воли запутались в его волосах. Его рука забралась под длинный подол ее платья, скользя вдоль обнаженного тела по внутренней стороне ее бедра, все выше и выше. Он добрался до того места, откуда разливалось по ней блаженное тепло, и проникал все глубже и глубже подводя ее к краю сладостной бездны. Она яростно содрогнулась, страстно желая сопротивляться, но понимая, что проиграла. Такие мягкие ласкающие прикосновения… так глубоко… слова застряли у нее в горле она задыхалась, а потом его губы накрыли ее, заглушая ее протестующие выкрики.