Опасный горец - Донна Грант Страница 53

— Айсволд. Дух ловкачества.

Лукан поскреб подбородок. Дух ловкачества… Это что-то новое. Какими же способностями он обладает?

— А твоя семья? Твой клан?

— Я оставил его.

Всего три слова, но Лукан услышал в них гнев и отчаяние.

— Дейрдре уничтожила и другие кланы, помимо нашего? — пожелал знать Куин.

Гэлен покачал головой:

— Нет, насколько мне известно. Мой, во всяком случае, не тронули. Меня схватили, когда я отправился поохотиться.

— Ты вернулся к ним. — Фэллон уставился на свою бутылку, обхватив пальцами горлышко.

Гэлен зажмурился, посидел так немного, потом открыл глаза.

— Да. Я хотел удостовериться, что они невредимы. Убедившись, что с мамой и отцом все хорошо, я сразу ушел.

— Из того, что я видел, ты можешь управлять своим духом, — заметил Лукан.

— Мне понадобилось немало времени, чтобы научиться этому. Я держался леса, прятался в деревьях.

Куин поднялся и подошел к огню. Присел перед ним на корточки и пошевелил поленья.

— А мы какое-то время прятались в горах.

— По крайней мере вы были вместе.

Лукан кивнул. Да, по крайней мере они не разлучались. Он не мог представить, как бы прошел через все испытания в одиночку. И посмотрел на Гэлена с большим уважением. Лукан все еще не доверял ему полностью, но не мог не признать, что мужество Гэлена его восхищает. И что, несмотря на все свои сомнения, ему нравится Гэлен.

Краем глаза он заметил Кару, направляющуюся из кухни к лестнице. Она держала голову опущенной и двигалась быстро. Не хотела, чтобы ее увидели. Он пошел было за ней, но потом подумал, что ей, возможно, нужно время, чтобы побыть наедине с собой. Больше она не убежит. Она знает, что самое безопасное место для нее — рядом с ним.

Кара облегченно выдохнула оттого, что прошла незамеченной и никто ее не остановил. Она задержалась, чтобы зажечь свечу, которую взяла с собой. Но в дверях своей комнаты резко остановилась, увидев сине-зелено-черный плед, плед Маклаудов, которым было занавешено окно.

Должно быть, Лукан повесил его сегодня утром. Она улыбнулась и подошла к окну. Пробежала ладонью по толстой шерсти, в который раз изумляясь Лукану. Он уже столько раз удивлял ее.

Кара поставила свечу и развела в очаге огонь из недавно принесенной и аккуратно сложенной охапки дров. Нет сомнений, Лукан позаботился и об этом.

Помимо воли она улыбнулась. Когда-то, когда она была еще девчонкой, она мечтала о муже и детях, но эта мечта оказалась недолговечной. Скоро она поняла, что мужчины клана Макклур смотрят на нее иначе, чем на других женщин своего клана. Пусть ей и позволили жить в клане, но она для них никогда не была своей.

Потому-то и решила она стать монашкой. Немаловажным свидетельством в пользу этого решения было и то, что в монастыре она чувствовала себя в безопасности. Она думала, что Господь и святыни защитят ее от зла. Как же она ошибалась! Ошибалась во многом.

Теперь, вкусив страсти, приняв Лукана в свое тело, она не могла думать ни о чем другом, кроме как оставаться с ним рядом. Глупая мечта, она понимает это, но ничего не может с собой поделать. Их жизни связаны навеки, и не только потому, что он спас ее от смерти в тот первый день. Это чувство гораздо глубже.

Любовь…

Кара опустилась на пол и села перед очагом. Подняла руки и начала расплетать косу и разделять волосы пальцами. Потом стала расчесывать длинные пряди. И думать о Лукане.

Мысли ее все время вертелись вокруг бессмертного горца. Она устремила взгляд на оранжево-красные языки пламени и вздохнула. Может, их жизни и переплелись, но им суждено разлучиться. Если Дейрдре в конце концов схватит ее, она умрет, а ее возлюбленный будет жить вечно.

Но нельзя отрицать тех глубоких чувств, которые вызывает в ней Лукан. Чувств, которых она никогда не испытывала ни к кому другому. Они пугают ее, но в то же время дают ей силы и влекут ближе к нему.

До нее донесся легкий аромат сандалового дерева. Подняв взгляд к двери, она увидела там Лукана. Он стоял, опустив руки, не отрывая от нее глаз.

— Ты такая красивая.

Она улыбнулась на его комплимент:

— Как и ты.

— Нет, — покачал он головой. — Это женщины красивы. Мужчины есть мужчины. Зачем им красота?

— Позволь с тобой не согласиться. Я вижу перед собой мужчину, обладающего силой, мощью и магией. Мужчину с бугрящимися мускулами и очень приятным глазу телом. Мужчину с сине-зелеными глазами и ртом, который творит со мной нечто невообразимое. Нечто восхитительное и греховное.

— Столько достоинств? — Он шагнул в комнату и закрыл за собой дверь.

— И даже больше.

— Больше? Что же еще?

Она улыбнулась дразнящему блеску его глаз.

— Рассказать?

— О да.

Она отложила гребень и закусила губу, когда он подошел к ней, опустился рядом и стал ждать.

Кара протянула руку и дотронулась до медальона, висящего у него на шее. Обвела пальцем голову грифона и открытый клюв.

— Я нахожу это очень красивым. Грифон. Кельтское животное, символизирующее равновесие между добром и злом.

— В самом деле? — От уголков его зеленых глаз разбежались крошечные морщинки.

— Ах, но ведь ты уже знал это. Скажи мне, Лукан Маклауд, почему ты носишь этот медальон?

Он пожал плечами:

— Каждому мужчине в моей семье лэрд дарил медальон.

— Твой выбрал для тебя отец?

— Нет. Мама. Она выбрала медальоны для всех своих сыновей.

Интересно.

— Думаешь, она знала, что готовит тебе будущее? Что из троих братьев ты будешь тем, кто научится управлять своим духом?

— Может быть. Мама, казалось, знала все на свете.

Голова грифона с обеих сторон медальона завораживала Кару. Горцы знают, что означают древние кельтские символы, поэтому не случайно Лукану подарили грифона.

— У тебя грифон. У Фэллона… вепрь, да?

— Да, — с тихим вздохом отозвался Лукан. — А у Куина волк.

Кара отняла руку от медальона и опустила ее.

— Вепрь означает силу и исцеление, а волк — ум и хитрость.

Лукан прижался ладонью к ее щеке. Она закрыла глаза и прильнула к его руке.

— Кара.

Ее имя лаской слетело с его губ. Она задрожала, но не от холода, а от страсти, которую он в ней пробуждал. Когда она открыла глаза, лицо его было в нескольких дюймах от ее лица. Она увидела в его глазах золотистые крапинки, но помимо этого увидела что-то еще, что-то такое, отчего сердце гулко забилось.