Сложный выбор - Слава Доронина Страница 53

От волнения покалывает кончики пальцев. Конечно, я согласна с подругой. Нужно быть смелее. За свое счастье порой приходится бороться — этот урок я прекрасно усвоила.

Начинается торжественная часть, и Вова произносит речь… Потом к сцене подхожу я и беру микрофон. Было тяжело решиться сказать о личном на публику, но, зная, что Вова пожертвовал своим статусом, выгодным браком, отношениями с родителями, я хочу, чтобы он был успешен в деловой сфере на новом месте.

— Многие из вас знают, что через несколько дней у Владимира день рождения. В таком составе мы, к сожалению, не соберемся, поэтому именно здесь, в компании людей, которых мой муж уважает и ко мнению которых прислушивается, я хотела бы рассказать, какой он чудесный и замечательный человек. Вокруг нашей недавней свадьбы и рождения дочери много разных домыслов… — Я делаю паузу, чтобы глубоко вдохнуть. — Никаких опровержений или подтверждений от нашей семьи не будет. Это все же личная жизнь, мир любящих людей. Каждый день я просыпаюсь с мыслью, что счастлива быть женой Владимира. Что бы ни случилось, я не смогла бы быть ни с кем другим. С этим мужчиной меня связывает великое чувство. Огромная любовь… А когда он берет на руки нашу дочь, пишет вместе с сыном картины по вечерам… О да, Владимир еще и талантливый художник! — Я таю от нежности, ею наполнена каждой моя клетка. — Не знаю, как принято на подобных мероприятиях, уместны ли здесь такие слова, ведь к бизнесу они не имеют отношения, но Владимир — лучшее, что могло случиться со мной. Спасибо тебе, любимый. — Часто-часто моргаю, чтобы не дать вытечь слезам. Эмоции переполняют.

Зал аплодирует. Вова, закусив губу, не сводит с меня горящего взгляда. Я спускаюсь со сцены и собираюсь подойти к Алене, но сзади доносится голос Александра Вениаминовича.

— Хорошая речь, — хвалит отец Вовы.

Я оборачиваюсь, встречаясь с ним взглядом. Впервые его глаза не такие холодные и колючие.

— Потанцуем? — предлагает Третьяков-старший.

— Давайте, — соглашаюсь я на пике эмоций.

— Ты не против, если я тоже кое-что скажу? — спрашивает он, ведя в танце.

— Если только что-нибудь приятное. Не хочется омрачать этот вечер.

— Иной раз сложно принять какие-то вещи, но понять… почему бы и нет? Думаю, будь Игорь жив, он был бы за вас сегодня рад.

— Александр Вениаминович, давайте не будем…

— Надеюсь, ты умеешь хранить тайны? — перебивает Вовин отец.

— Будьте уверены, все сказанное останется между нами.

— По прогнозам врачей, мне осталось недолго. Собирали консилиум, назначили лечение, но я отказался. У меня и до болезни был не самый простой характер, а сейчас и подавно. Те слова четыре года назад и мой поступок… — Александр Вениаминович ненадолго замолкает. — Должен признать, это было большой ошибкой. Когда я увидел, как мой сын смотрит на тебя, пока ты произносишь свою речь, я это осознал. Да и ты на Володю смотришь точно так же.

— У вас разве по-другому было с Ольгой Георгиевной?

— У нас договорной брак. Но мы привыкли и, как видишь, даже полюбили друг друга. Я думал, что ты для моего сына временная блажь, поэтому был против его развода с Полиной. Сильно заблуждался на этот счет. — В голосе Александра Вениаминовича слышится тоска.

Пусть это всего лишь слова. Возможно, Вовин отец говорит это лишь потому, что ему недолго осталось и он не хочет уходить из жизни с грузом вины. Мне все равно. Я обнимаю его чуть сильнее, показывая свои эмоции. Давая понять, как много значит для меня его признание.

Какое-то время мы молчим, двигаясь в такт музыке. В носу щиплет, опять хочется расплакаться. Второй раз за вечер.

Едва танец заканчивается, я оказываюсь в руках мужа.

— Все в порядке? — спрашивает Вова.

— Да, — тихо отзываюсь я.

— О чем вы говорили? Ты будто вот-вот заплачешь…

— Он… твой отец попросил прощения за то, что так обошелся с нами четыре года назад, — выпаливаю я, ощущая легкость и желание обнять мир.

Вова прижимает к себе крепче. Утыкаюсь в его плечо и все же позволяю нескольким соленым каплям впитаться в мужской пиджак.

Много дней было прожито в тревоге и слезах, с болью. Но даже если бы пришлось пройти через это снова, чтобы оказаться сейчас в Вовиных руках, — я бы согласилась без малейшего сомнения. Потому что очень люблю своего мужа и чувствую его любовь ко мне. Это самая большая ценность на свете.