Думаешь, это любовь? - Татьяна Веденская Страница 53

Я открыла глаза, увидела пробивающуюся сквозь занавешенные шторы полоску солнечного света и вдруг подумала, что все не так уж плохо на сегодняшний день. Согласно рецепту господина Цоя, для полного удовольствия мне не хватало только билета на самолет с серебристым крылом. Пачка сигарет же имелась в кармане не только халата, но и дубленки. Двойная удача. Вчера я поняла, что все еще люблю человека по имени Константин, с которым меня больше ничего не связывает. Но этот факт почему-то не сильно меня расстраивал. Значит, я все-таки умею любить. Здорово. Странно. Солнечный луч приземлился на кровать и старательно ощупал мой плед.

– Даже не сомневайся, стопроцентный полиэстер, – заверила я его и подошла к окну.

За окном синело бездонное небо, которого сегодня было даже больше, чем всегда. Машины ползли в клубах белого пара, что говорило о низкой температуре за бортом. Я посмотрела на градусник. Минус двадцать восемь.

– Приехали! – возмутилась я, посмотрев на свернувшуюся клубком Шушку около обогревателя. – И имей в виду, хвостатая, я не оставлю тебе хидер включенным. Еще не хватало дом спалить.

«Как ты бессердечна! – глазами (но вполне исчерпывающе) укорила меня Шушера. – Это же собачий холод».

– Именно. Собачий, – согласилась я. – А ты – кошка. И посмотри на себя, ты же перс. У тебя шуба, о которой любая девчонка может только мечтать. Давай-давай, отползай отсюда. Мне надо на работу.

«Произвол», – муркнула она и отвалила на кухню.

Холод был такой, что Шушка даже не пыталась запрыгнуть на свой любимый подоконник, а впервые за долгое время забралась в глубь собственной подстилки, которую обычно игнорировала.

– Вот и умничка, – порадовалась я, натягивая на себя сто одежек и все без застежек. Свитера и водолазки, все, которые нашлись. Настроение, против логики, было прекрасным. К тому же, когда я допивала обжигающий утренний кофе (причем сваренный и не пролитый на плиту, что уже радует), мне позвонила Жанночка и радостным тоном спросила:

– Ну, и как тебе погода, дорогуша?

– Супер. Я как раз думаю, не пойти ли позагорать… куда-нибудь в солярий, – усмехнулась я. – А если честно, солнышко просто классное, но к выходу в город я готовлюсь, как к выходу в открытый космос. Я уже такая же толстая в моих свитерах, как и космонавт в скафандре.

– Сфоткайся и пришли мне, – предложила она. – Мне нужно срочно чем-то поднять самооценку.

– Отличная идея. А мою что, опустить? – возмутилась я. Но больше так, для вида. – Ты мне лучше скажи, когда весь этот кошмар закончится?

– Ты о чем?

– Двадцать восемь – уже беспредел. При такой температуре все живое умирает. Особенно молодые красивые девушки. Когда потеплеет?

– Так ты считаешь, что у нас тут плохо? – усмехнулась Жанка. – А я как раз хотела тебе рассказать кое-что. Чтобы тебе было легче переносить тяготы нашей жизни. Слушала я тут прогноз погоды и случайно узнала, что в каком-то Ямбурге сейчас знаешь сколько?

– Сколько? Минус пятьдесят? – От одной мысли об этом я несколько сжалась.

– Минус семьдесят два. Каково?

– Пипец! – только и смогла вымолвить я.

Пока Жанка держала свою эффектную паузу, я попыталась представить, как это – минус семьдесят два. Птицы замерзают на лету, греться можно, как в анекдотах, в холодильниках.

– Так это еще не конец сказки, – «утешила» меня добрая подруга.

– Ты просто Ганс Христиан, – съязвила я.

– Дальше ведущая так, знаешь, нежно улыбнулась и добавила: но к пятнице погода наладится. И уже в субботу в Ямбурге ожидается потепление до минус сорока шести! – последние слова Жанка произнесла, давясь от хохота.

– Потеплеет? – присвистнула я, представляя себе минус сорок шесть.

– Да! И, между прочим, показали съемки из этого Ямбурга. А там люди стоят на остановке, прямо посреди своих минус семидесяти двух. И лица у них, я тебе скажу, какие-то не очень-то счастливые.

– У них было видно лица? – поразилась я.

– А мы тут смеем жаловаться, что нам в минус тридцать холодно! Плохо нам тут, понимаете ли! – возмущенно констатировала Жанна. – Да у нас тут просто парная!