Опасные забавы - Джулия Гарвуд Страница 53

Ему не следовало отводить взгляд от Джона Пола. Раздался сухой щелчок предохранителя, и в лоб Кении уставилось дуло револьвера.

— Чего это? — забормотал он. — Зачем это?

— Джон Пол, давайте обойдемся без крайних мер, — взмолилась Эвери. — Этот человек может нам еще пригодиться!

— Как раз над этим я и работаю, — сказал он сухо. — Кении, приятель! Повернись к стене и положи на нее руки так, чтобы я их видел. Эвери, посмотрите, что там под прилавком.

На полке внизу лежал револьвер типа «магнум». Эвери опасливо подняла его, осмотрела и обнаружила, что он не только заряжен, но и взведен. Она поставила его на предохранитель и вместе с коробкой патронов положила в пластиковый пакет с изображением веселой белочки.

— Интересно, — заметила она. — Мистер, надеюсь, у вас есть разрешение?

— Не суй свой нос в чужой вопрос! — отрезал Кении. Казалось, он был рад, что может больше не изображать из себя добряка. Теперь он был даже не малиновый, а сизый от ярости.

— Это мой магазин! Что хочу, то и делаю, и никто мне не указчик! Хочу — впускаю народ, хочу — выгоняю, а если мне по нраву держать под прилавком оружие — держу и никого не спрашиваю! Ну? Можно уже опустить эти чертовы руки? У меня вся шея затекла! Если вас так уж подмывает, можете звонить, только смотря куда. Может, вам вздумается поболтать с дружками в Австралии, а я потом отдувайся перед Джорджем. Джордж — это мой дальний родственник, владелец магазина. Увидит он счет и скажет: «Плати-ка ты, Кении, за это сам!»

— А где сейчас Джордж? — поинтересовалась Эвери.

— Понесло его, болвана, за каким-то чертом в лес, а там он возьми да и нарвись на медведицу с медвежатами. Понятное дело, она его заломала. Так что, можно повернуться-то? «Магнум» мой у вас, ничего не остается, кроме как хорошо себя вести.

— Ладно, можешь опустить руки, — сказал Джон Пол.

Эвери примерилась снять телефонную трубку, но по чистой случайности бросила взгляд на стопку глянцевитых рекламных брошюр, из тех, что можно найти в любом почтовом ящике среди другой никчемной корреспонденции. Стопка была перекошена, словно лежала на чем-то выпуклом. Обостренное чувство опасности заставило Эвери сдвинуть стопку и дыхание у нее занялось. Перед ней был черный бумажник из тисненой кожи, фирмы «Прада», в точности такой, как у Кэрри. Она жадно схватила его.

— Так! — хмыкнул Кении. — Грабим, значит? Вот ради чего все эти антимонии? На большую добычу не надейтесь, здесь вам не супермаркет. У нас всего-то две банкноты по сотне и немного мелких.

— Откуда в глуши взяться стодолларовым банкнотам? — спросил Джон Пол.

— Из кармана покупателя, откуда же еще? Народ проезжает разный.

— Никто не собирается вас грабить, — вмешалась Эвери (она уже успела осмотреть бумажник и знала, что он пуст). — Я думаю, это тети Кэрри, и поэтому…

Тут Кении схватил ее сзади, припечатав руки к телу и приподняв, чтобы не могла вырваться. Он был довольно сильный, но какой-то рыхлый. Эвери показалось, что спина ее погружается ему в грудь, как в тесто.

— Отпустите! У нас нет времени на такую ерунду. Кении молча сопел ей в затылок, стараясь держать голову так, чтобы в лоб ему нельзя было прицелиться.

— Отпустите немедленно!

— Не отпущу, пока ваш приятель не бросит револьвер! Джон Пол заметил, что Эвери не столько испугана, сколько раздосадована.

— Револьвер я не брошу, — заверил он. — Боюсь, Эвери, вскоре вам придется сменить одежду.

Оба они, Кении в том числе, замерли, пытаясь осмыслить замечание.

— Почему? — осторожно спросила Эвери.

— Потому что ваша будет вся в крови, когда я вышибу Кении мозги.

— Нет уж, постойте! — запротестовала она. — Кении, этот бумажник мне хорошо знаком. Он принадлежит моей тете. Я не против, что вы забрали деньги, можете оставить их себе. Просто скажите, как он к вам попал… но сначала отпустите меня.

Вместо ответа Кении стиснул ее сильнее и переплел пальцы спереди, для лучшего захвата. С мысленным вздохом (она не любила насилия) Эвери вцепилась в верхний мизинец и изо всех сил отогнула его, одновременно с резким ударом головой в лицо Кении. Что-то хрустнуло, раздался крик, к которому она от души присоединила свой — удар отдался в затылке сильной болью. Однако хватка разжалась.

Не теряя времени, Эвери отскочила подальше и, потирая саднивший затылок, подошла к Джону Полу. Тот смотрел с заметным удивлением.

— Что?

— Вышло неплохо.

Эвери только отмахнулась. Кении у прилавка растирал кровоточивший нос.

— Так где вы взяли этот бумажник?

— Нигде я его не брал! Это наш, моей жены Кристл. Надоел ей, вот и лежит без дела.

— Не лгите, это вопрос жизни и смерти! Повторяю, до денег мне дела нет. Мне все равно, сколько там было. Все, что я хочу знать, — это откуда у вас бумажник тети Кэрри.

— Я сказал все как есть.

Очевидно, Кении готов был скорее лишиться языка, чем сказать правду. И все равно Эвери почувствовала себя увереннее. По крайней мере они попали туда, куда надо. Вместо прежних страхов ее охватило возмущение: вот лживый ублюдок!

Кении тем временем извлек откуда-то из недр прилавка пачку бумажных платков.

— Я тебя засужу, стерва ты этакая! — бормотал он, вытирая под носом кровь. — Засужу, помяни мое слово!

— Знаете что, Джон Пол! Наверное, вы правы, тут поможет только пуля.

— Я прострелю ему коленную чашечку. Скажем, что это была самооборона.

Кении хмыкнул.

— Ладно, ладно. — Он примирительно воздел руки. — Раз так, будь по-вашему. Утром, открыв магазин, Кристл нашла на прилавке конверт с ее именем. — Кении ткнул пальцем в Эвери. — Само собой, она в него заглянула и нашла красный женский шарфик. Красное она терпеть не может, да и вонял он каким-то навороченным парфюмом, поэтому она выбросила его в мусорный бак.

— Бумажник тоже был там?

— Не гони лошадей! — буркнул Кении. — Всему свое время. Так вот, магазин был уже открыт, когда зашла та Женщина и спросила, не хотим ли мы вернуть ей шарфик — само собой, не задаром, — и помахала перед носом у Кристл стодолларовой бумажкой. Ну, мы не дураки отказываться. Кристл выудила из бака конверте шарфиком, женщина сунула его в сумку и — хвать с полки другой конверт, как будто для нее они там и положены. Нахально так! Отвернулась, пошуршала чем-то и конверт заклеила. Потом написала на нем опять-таки ее имя, — новый тычок пальцем в сторону Эвери, — и говорит: она, мол, даст нам еще сотню, если задержим такую-то до ее приезда.

— Дальше, — поощрил Джон Пол.

— А дальше ничего. Уехала.

— Ну, а вы с Кристл, конечно, сунули нос в конверт еще до того, как за ней улеглась пыль?