Чужая ноша - Наталья Калинина Страница 52

– Может быть Лёку подбодрит то, что на ее концерт пришло столько народу, – Инга с удовлетворением окинула взглядом небольшой зал. – А то она все время очень переживает по поводу того, что ее творчество никому не нужно.

Инга заказала столик заранее, но когда объявили начало концерта, вскочила с места и потащила Вадима с Ларисой на площадку ближе к сцене.

Под впечатлением от рассказов Инги и прослушанных на диске песен у Ларисы уже сложился некий образ Лёки. Она представлялась Ларисе высоченной мускулистой девицей лет двадцати восьми с пронизывающим взглядом и жесткой линией рта. Но на сцене появилась девушка, на первый взгляд которой нельзя было дать больше двадцати лет – маленькая и хрупкая, как дюймовочка. Она скорее напоминала еще не оформившегося подростка. И ни тяжелые ботинки на рифленой подошве, ни брюки и майка в стиле «миллитари», ни коротко остриженный рыжий затылок, ни гитара в руках не смогли придать ее внешности хоть немного брутальности. Лариса удивленно наблюдала за девушкой, готовящейся к выступлению – даже в ее движениях проскальзывала подростковая угловатость. Лёка застенчиво улыбнулась и сдержанно поприветствовала публику. Но когда она коснулась гитарных струн, и из динамиков раздались первые аккорды, вся ее угловатость и неуверенность куда-то исчезли, растворились в музыке. Чуть вздернув подбородок и прикрыв глаза, девушка запела, и публика, завороженная ее сильным гибким голосом, в восхищении смолкла. Зал наполняли только аккорды музыкального сопровождения и завораживающий голос Лёки, сплетающий в неразрывное кружево музыкальные мотивы и пронизывающие до мозга костей тексты.

…Неведомый зверь поселился внутри

Когда и откуда не помню, не важно

Он пьет мою кровь и сжимает виски

А я за щитом укрываюсь бумажным

А боль накрывает волна за волной

Здесь бой для двоих, и ведется он честно

Здесь боль вызывается биться со мной

Здесь я и она, кто сильней неизвестно

Откуда у этой девочки могут рождаться такие тексты, такая музыка? Наверное, не одна Лариса задавалась таким вопросом. Бросив украдкой взгляд на Вадима, она увидела на его лице тоже недоуменно-восхищенное выражение – такое же, какое было написано и на многих лицах в этой толпе.

Лёка рассказывала, пела о своей боли, и эта ее боль сладким томлением находила отклики в душах каждого присутствующего, объединяла, растапливая каждую единичную каплю из толпы в единую лаву. Теперь толпа представляла собой не общество отдельно пришедших сюда людей, а единую массу, которая жила льющейся из динамиков песней.

Аккорды первой композиции смолкли, и в зале по инерции еще несколько секунд висела звенящая тишина, пока толпа, опомнившись, не взорвала ее восхищенными аплодисментами и криками. Лёка чуть заметно улыбнулась и тут же перешла к другой песне:

В плохие игры с одной улыбкой

Играю снова, ныряя рыбкой

Под камни дома,

Под крылья близких,

Мешая водку в стакане виски

Рожденный ползать взлетает с планом

С дыханьем горькой марихуаны

А я с мигренью давно смирилась

И с болью этой в висках сроднилась.

Лежу без памяти, без движенья

Нет смысла страха, нет мглы сомненья

Одна – наверно, но где-то все же

В душе уверенность слита с кожей.

…Лёка отыграла концерт и, немногословно поблагодарив публику, попрощалась и убежала со сцены. А толпа, обласканная и завороженная магией ее песен, в растерянности еще осталась стоять перед сценой, медленно приходя в себя, словно просыпаясь от глубокого гипноза, рассекающего сердца, прошедшегося по скрытым струнам душ, выворотившего с изнанкой сокровенные мысли и дробью ударившего по тайным желаниям. Словно сговорившись, люди расходились с площадки в потрясенном молчании.

– Ну как? – Инга, после того, как они вернулись за свой столик, заметно нервничая, поинтересовалась.

– Нет слов, – Лариса честно призналась, а Вадим, стараясь за нахмуренным выражением лица скрыть волнение, молча кивнул и потянулся к пачке сигарет.

– Сколько хоть этой твоей Лёке лет? – он закурил и, хмурясь то ли от сигаретного дыма, попавшего в глаза, то ли от нежелания обнажать свое потрясение, произведенное концертом, поинтересовался. – На вид не больше восемнадцати дашь и то с натяжкой, а песни такие пишет, будто за ее плечами осталась целая жизнь.

– Ей – двадцать четыре, – Инга, ухмыльнувшись, ответила. – Но главное не то, на сколько лет человек выглядит, главное – что и как он чувствует. А чувствует она многое.

И достала из кармана зазвонивший телефон.

– Да, я здесь… Очень… Я не одна, а с братом и его девушкой… Приходи. Хорошо, мы дождемся…

Сложив телефончик, она пояснила:

– Лёка скоро к нам присоединится. Тогда я вас и познакомлю.

При ближайшем рассмотрении Лёка все же выглядела постарше, чем на сцене. Толстый свитер и широкие джинсы скрывали угловатости ее фигуры, делая ее менее похожей на не оформившегося подростка. Но все же выглядеть на свой возраст девушке мешала излишняя застенчивость, так не вяжущаяся с ее песнями. Видимо, Лёка чувствовала себя уверенной лишь на сцене, когда растворялась в собственной музыке. Стараясь больше отмалчиваться, чем говорить, она вежливо улыбалась в ответ на восхищенную похвалу в свой адрес и привычным движением убирала с лица длинную асимметричную челку, заправляя ее за ухо. И нещадно краснела от смущения, так, что веснушки, до этого хорошо заметные на ее бледной, словно прозрачной коже, становились почти незаметными.

– Я рада, что вам понравилось… Если я когда-нибудь запишу студийный диск, я вам подарю.

– Запишешь! Обязательно запишешь, – И Инга, и Лариса с Вадимом хором ее заверили, отчего Лёка раскраснелась еще больше.

Посидев за столом еще с полчаса, Вадим с Ларисой решили тактично удалиться, дабы больше не смущать своими похвалами застенчивую певицу и не мешать ей и Инге отмечать наедине удачный концерт. Вадим из вежливости поинтересовался, не отвезти ли сестру и ее подругу домой, но Инга ответила, что вызовет такси.

– Я просто потрясена… – Лариса, после того, как они с Вадимом сели в машину, тихо произнесла. – Она невероятно талантлива, эта Лёка.

Вадим снова рассеянно кивнул, то ли соглашаясь, то просто машинально, задумавшись о своем. Лариса покосилась на него и промолчала.

– Так-то оно все так… – чуть сощурившись, он с излишним вниманием следил за дорогой, словно за беспокойством о безопасном вождении пытался скрыть свое другое беспокойство. – Только я вот о чем думаю… Мне Ингу в этой ситуации жалко.

Все же признание вырвалось, и Вадим, проговорившись, по-прежнему не глядя на Ларису, поджал губы.

– Почему? – девушка удивленно спросила. – Инга ведь сейчас счастлива! Она любит и любима. Не важно, что она полюбила девушку, главное, что она любит. Чем Лёка плоха? Талантливая девушка…