Неотразимый дикарь - Тереза Медейрос Страница 52

При виде этой улыбки Памела начала понемногу приходить в себя. Руки потеплели, ноги стали свободно двигаться, и она пошла к Коннору.

Путь ей поспешно преградил лакей.

— Постойте, мисс! Так не положено. Вы должны позволить мне объявить ваше имя гостям.

Это был тот самый лакей, который в самый первый день никак не хотел пускать ее к герцогу.

— Не волнуйся, Питер, — улыбнулась она ему. — Я сама знаю, кто я такая.

Обойдя лакея, Памела направилась к Коннору через толпу гостей, высоко подняв подбородок и кокетливо улыбаясь. Она точно знала, кто она такая. Она — женщина Коннора.

Когда она дошла до него, он уже не улыбался и неодобрительно смотрел на вырез ее платья. Озадаченная его поведением, она тоже посмотрела на свой вырез и не нашла ничего предосудительного.

— На тебе нет никаких украшений, — сказал он, наконец.

Она невольно коснулась обнаженной шеи.

— Знаю, это выглядит странно, но мне не хотелось портить мое чудесное платье фальшивым жемчужным ожерельем.

— Не извиняйся, детка. Это моя вина. Я должен был заранее позаботиться об услугах ювелира.

Он незаметно оглядел гостей. В его глазах зажегся алчный огонек, когда он увидел сверкающее бриллиантовое колье на шее седовласой дамы.

— Хочешь, я украду для тебя какое-нибудь украшение?

Памела чуть хрипло рассмеялась, и в ее сторону тут же обратились любопытные взгляды.

— Судя по тому, как эти женщины смотрят на тебя, вы могли бы произвести обмен или договориться как-то иначе…

— Нет уж, спасибо, — решительно оборвал ее Коннор. — У меня есть идея получше.

Улыбка застыла на губах Памелы, когда он снял с себя материнский медальон на тонкой золотой цепочке и надел его ей на шею. Медальон еще хранил тепло своего хозяина. Дрожащими пальцами она прикоснулась к его гладкой поверхности. Она хорошо понимала, что этот медальон никогда не покидал своего хозяина с той самой трагической ночи, когда мать Коннора дала его ему, чтобы сын не забывал о своих предках.

— Как только мы поженимся, — прошептал он ей на ухо, — я осыплю тебя бриллиантами, рубинами и жемчугом. Ты будешь надевать свои драгоценности для меня, и тогда другой одежды тебе не потребуется…

Она прижала руку к медальону и убежденно проговорила:

— Ты можешь купить мне все эти побрякушки, если тебе этого так хочется, но этот медальон всегда будет значить для меня гораздо больше любого сокровища.

И в это мгновение струнный квартет заиграл чудесный венский вальс. Обрадовавшись законной возможности вновь оказаться в объятиях Коннора, Памела счастливо улыбнулась ему:

— Не хотите ли потанцевать, милорд?

— Разумеется, нет, миледи, — с нежностью улыбнулся ей Коннор.

— Они отличная пара, не так ли? — заметил Криспин, выходя вместе с матерью в портретную галерею, граничащую с бальным залом.

Она снова была одета во все белое, словно невеста. Или призрак.

— Да, ты прав, — согласилась она на удивление любезным тоном.

Коннор стоял немного позади Памелы, и Криспин видел, как он нежно гладил ее плечи, потом склонился и что-то прошептал на ухо.

— А что ты сделала с тем объявлением, которое я нашел? — спросил он у матери.

В ответ она пожала плечами.

— Ничего особенного. Просто навела кое-какие справки.

— И что тебе удалось выяснить?

— Всему свое время, сынок. Всему свое время, — улыбнулась леди Астрид.

Чувствуя раздражение от ее мелких интриг, Криспин покачал головой и повернулся, чтобы уйти.

Она остановила его, слегка коснувшись руки.

— Не забывай, мой милый мальчик, что все это я делаю и делала только для тебя. Все!

Последнее слово было сказано с такой многозначительностью, что Криспин застыл на месте, глядя в пугающе спокойные синие глаза матери.

— Именно этого я всегда боялся, — пробормотал он.

Прижав ухо к стене, Софи застонала от отчаяния, услышав отдаленные звуки венского вальса. Она закрыла глаза и представила себя вальсирующей в объятиях Криспина по всему залитому светом залу, в то время как все остальные с восхищением смотрят на них.

Потом она бросилась на кушетку. Для очередного ночного визита Криспина так и не представилось ни малейшей возможности. Всю прошлую неделю Памела вообще практически не выходила из дома. И каждую ночь, когда во всем доме гасили свет, из ее спальни доносились недвусмысленные звуки и приглушенные стоны. Наверное, она была уверена в том, что сестра уже крепко спит и ничего не слышит.

Софи поднялась с кушетки и принялась ходить из угла в угол. Памела обещала ей, что, как только они с Коннором благополучно поженятся, она расскажет герцогу и всем окружающим, что Софи ее сестра, а вовсе не горничная. Она улыбнулась, представив ошеломленное лицо Криспина, когда тот узнает, что она не служанка, а… сестра маркизы!

Ее взгляд упал на платья, все еще сваленные беспорядочной грудой на кровати. Ей совсем не хотелось гладить их, поэтому она решила пока просто развесить их в гардеробной.

Чувствуя себя немного Золушкой после отъезда ее сестер на королевский бал, она стала убирать платья, но тут обратила внимание на блестящий корсет, украшенный жемчугом. Элегантное вечернее платье с высокой талией было сшито из шелка яркого василькового цвета, который идеально подходил к цвету ее глаз. Не в силах противостоять соблазну, Софи приложила платье к себе и стала вальсировать возле большого овального зеркала, восхищаясь собственным отражением. Такое платье, решила Софи, Памеле бы совсем не подошло, а вот для нее это был отличный наряд. Вот только лиф пришлось бы немного набить ватой.

Напевая мотив доносившегося из зала вальса, она танцевала перед зеркалом. Потом остановилась. На ее губах мелькнула озорная улыбка.

— Она ведь брала мои платья, не так ли? — спросила Софи у собственного отражения. — Так почему же мне нельзя сделать то же самое?

Чтобы не передумать от страха, она тут же ушла в туалетную комнату и вытащила из шкафа один из своих потрепанных дорожных чемоданов, который был набит старым театральным реквизитом, включая и фальшивый пистолет, с помощью которого Памела взяла Коннора в плен. Ей не понадобилось много времени, чтобы найти именно то, что ей было необходимо для дополнения наряда.

— Как это ты не умеешь танцевать? — недоуменно переспросила Памела Коннора. — Я не понимаю. Мне еще никогда не доводилось видеть такого легкого на подъем и грациозного мужчину. У тебя даже походка танцующая. И в чувстве ритма тебе не откажешь.

Она слегка покраснела, вспомнив его ритмичные любовные ласки.

— Когда я был подростком, мама пыталась научить меня танцевать, но у меня плохо получалось.