Укус скорпиона - Микола Адам Страница 52

Костя сидел за столом, листая глянцевый журнал. На столе в отдельных тарелках, изнемогая от ожидания к употреблению, взывали к вниманию порезанные кружочками салями, ветчина, хлеб, бананы, мандарины. Посередине стола лежали три шоколадки «Алёнка».

– Тадам! – потрясла в воздухе водкой и соком Людочка, приближаясь к столу. – Вижу, ты похозяйничал, – поставила их на стол.

– Выпьем! – то ли спросил, то ли предложил Костя. Людочка достала рюмки из серванта в маминой спальне, Костя разлил сок по кружкам, открутил крышку у бутылки водки, наполнил рюмки.

Он устал, он очень устал сопротивляться самому себе. Его влекло к этой странной девушке со страшной силой, сравнимой, наверное, лишь с мощью все разрушающего на своем пути цунами. Влечение Кости к Людочке тоже было разрушающим. Оно разрушало его, превращая в руины прошлое, стирая образ Саши из памяти и вытесняя ее из сердца. Мозг еще трепыхался, как пойманный и зажатый в кулаке озорного мальчишки голубь, но и он сдавался под воздействием алкоголя, тонул в омуте спиртного. Присутствие Людочки на расстоянии вытянутой руки управляло Костей, как кораблем, что ему не нравилось. Он больше не позволит никому собой управлять. Он – лоцман своей жизни, а не кто-то другой. Саша его не любила. Костя, наконец, осознал это. Так зачем ломиться в закрытую дверь и калечить себя иллюзиями? Людочка – очаровательное создание, любящее, а главное, реальное, не придуманное воображением. Сашу Костя, видимо, выдумал и любил не ее, а любовь свою к ней, наивно полагая, что так и должно быть. Любовь предпочитает равных, они же оказались слишком разными. Насколько разными – судить не Косте. Да и при чем здесь суд? Нужно просто забыть и жить дальше. Кто-то из мудрых заметил, что все проходит, да, через боль и разочарования, но кто сказал, что будет легко?

Людочка чуть ли не залезала ему в глаза целиком, пытаясь понять, что с ним происходит. Костя уже четвертый раз молча наливал водку себе и ей, залпом выпивал, запивал томатным соком и смотрел в одну точку. Девушка не отставала от него, морщилась после каждой рюмки, махала перед лицом рукой, хлопая ресницами, жадно глотала сок и закусывала бананом. Она не мешала Косте в войне с самим собой, терпеливо дожидалась победителя, гостеприимно предоставив условия для батальных действий. Он не мог ее подвести, не имел права. Однако сказал:

– Я закурю.

Людочка кивнула.

– Только на балконе, – добавила.

Костя, слегка пошатываясь, вышел на балкон.

Людочка, будто только этого момента и ждала, метнулась в мамину спальню. Она вытряхнула на кровать из пакета халат, комбинацию и новые трусы, быстро разделась донага. Торопясь в переодевании, несколько раз обеими ногами попадала в правое полушарие трусов и падала на кровать, ругаясь при этом по-американски. Справившись наконец, вползла в комбинацию, облачилась в халат, запахнула его и подпоясалась поясом. Поправив волосы, вернулась в кухню, включила приглушенный свет и села на прежнее место за столом. Костя еще курил. Его спина маячила в окне.

Когда он увидел Людочку, когда его зрение сфокусировалось на ней, то застыл, как манекен, и простоял так какое-то время не шевелясь и не моргая. Маневр Людочки решил исход в войне Кости с самим собой.

Она встала со стула, подошла к нему вплотную. Костя пожирал ее глазами. Людочка помнила этот взгляд хищника, готовящегося к прыжку.

Их разделяло друг от друга опасное миллиметровое расстояние. Дыхание сбилось. Сердца напоминали гранаты с вырванной чекой.

– Потрогай меня, – прошептала Людочка. – Ты же этого хочешь?

Ее шепот разрядил обстановку, словно выстрел.

Костя обхватил Людочку обеими руками, прижимал к себе, сжимал и мял ее, как воск, покрывая поцелуями шею девушки, щеки, уши, глаза, нос. Она проникла в его рот языком-диверсантом и взорвала Костин разум. Он почувствовал себя свободным и независимым, как Соединенные Штаты Америки.