Жена моего мужа - Адель Паркс Страница 52

— Она дала тебе отставку?

— Она не дала мне отставку, потому что я не открыл свои чувства. Тебе этого не понять — ничего конкретного. Я уже некоторое время знаю эту женщину и всегда восхищался ею. И только недавно меня осенило, что между нами может что-то быть. Понимаешь? Может, она пойдет мне навстречу… Может, она не сочтет эту идею абсолютно нелепой… О, но это невозможно.

Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, — мой друг рассуждает словно девочка-подросток.

— Почему невозможно?

— Ее дети учатся в нашей школе. Она одинокая мать, — поспешно добавляет он. — Но если я ошибаюсь и она не… Ты понимаешь?

— Не любит тебя? — подсказал я.

Крейг продолжает копаться в мелочах:

— Если она не ответит взаимностью, я буду выглядеть полнейшим идиотом, к тому же непрофессиональным полным идиотом.

Крейг залпом выпивает свой апельсиновый сок, пытаясь скрыть раскрасневшееся лицо. Интересно, от чего он так раскраснелся — от волнения, расстройства или смущения. Знаю, он ждет от меня бурной реакции, но я не могу ничего сказать. В том, как он застенчиво продвигается по жизни, есть что-то трогательное. Жаль, что я не такой бесхитростный.

Мы снова сидим и молчим. Я покачиваю свою пинту, а Крейг — пустой бокал. Вдруг мне приходит в голову, что мы выглядим чертовски грустно, два таких жеребца и не могут решиться на какое-то подходящее действие, я имею в виду действительно что-то стоящее. Я получаю достаточное количество секса — по правде говоря, столько, сколько хочу. Но каким-то образом и это превратилось в проблему. Переспать с кем-то для меня означает совсем не то, что для Крейга. Меня не сдерживают строгие законы морали. Каждая дыра — цель моя с утра. Проблема возникла совсем недавно, я вдруг заметил, что, как только женщина становится мне доступной, я теряю к ней всяческий интерес. Волнение в преследовании, но никто больше не убегает. Ну, почти никто.

Кто бы мог подумать, что существует такое огромное количество жаждущих дамочек? Да, Андреа, моя бывшая, говорила так в некоторых случаях. И Конни могла бы сказать то же самое. Но кто бы мог подумать, что я сам сочту, что существует слишком много прелестных дам?

А вот Крейг… Выставлен на той же самой ярмарке, но не может никого найти. Он по-своему, по-мальчишески хорош. При первом взгляде на него тебе сразу становится ясно, что имеешь дело с порядочным человеком. Если бы в мире было достаточно благоразумия, он преуспел бы больше, чем я. Он этого заслуживает, но не имеет. И причина в том, что ему не хватает уверенности.

Женщины слишком бесчувственные, они ничего не видят за стеклами его очков. Они судят и отказываются от него. Они не замечают его порядочности, ума, глубины. Они чертовски глупые — любят ублюдков, предпочитают таких, как я, таким, как Крейг. Если и существует свидетельство сексуальной извращенности женщин, так оно именно в этом.

Я замечал: женщины всегда жалуются на отсутствие приличных парней, но на самом деле им таковые не нужны. За последние несколько недель я наблюдал раз за разом одну и ту же картину. Женщины принимали выпивку, которую он заказывал, но не поддерживали с ним разговор. Они бросали на него убийственные взгляды, когда он приглашал их танцевать, самодовольно хихикали, если он предлагал им сесть с собой в такси. Я видел, как с каждой усмешкой, равнодушным пожатием плеч, грубым отказом находившаяся в зародышевом состоянии уверенность в себе Крейга, казалось, съеживалась, ссыхалась. И он сдался. Я делал все, что мог, пытался научить его плохо обращаться с ними и возбуждать в них страсть, но понял, что Крейгу это не подходит.

Я смотрел на него, и его добродетель оскорбляла меня. В какой-то мере это просто ужасно — находиться рядом с неприкрытой добродетелью, если ты сам немного дерьмо, но, с другой стороны, это тебя возвышает и заставляет совершать приличные поступки.

— А что, если ты ей нравишься? — спрашиваю я.

Крейг молчит. Возможно, он никогда всерьез не обдумывал эту сторону вопроса. Мне действительно его очень жаль, и я пытаюсь зондировать дальше:

— А какая она? — Ни один мужчина не устоит от соблазна поговорить об объекте своего желания, даже я и, уж безусловно, не Крейг.

— Она заботливая, честная, искренняя и практичная.

Мне ужасно хочется узнать, красивая ли она, но я знаю, что Крейга не очень заботит внешность; он, может быть, даже не обратил внимания.

— Похоже, она само совершенство, дружище. — Я произношу эту фразу медленно и обдуманно, чтобы Крейг не подумал, будто я насмехаюсь над ним или отделываюсь пустыми словами.

— Ты так думаешь? — Крейг смотрит на меня с надеждой. На его лице отражается ожидание.

Я потрясен, что он все еще дорожит моим мнением, но меня это радует.

— Это как раз то, что тебе надо. Думаю, тебе стоит действовать. Почему бы не пригласить ее на свадьбу Тома? Тогда она увидит тебя в твоем шикарном костюме. Женщины это любят.

— Может быть. Я уже думал о том, что мне следует проводить с ней побольше времени, сначала по-дружески. Знаешь ли, нельзя торопиться. Ей через многое пришлось пройти, и мне не хотелось бы отпугнуть ее.

Мысль о Крейге, кого-то или что-то отпугивающем, кажется мне совершенно нелепой, но я киваю, хлопаю его по спине и говорю:

— Хороший план, дружище. Удачи тебе. Держи меня в курсе.

И у меня почему-то возникает ощущение, будто мои любовные уроки Крейгу подошли к концу.