Лепестки на воде - Кэтлин Вудивисс Страница 52

Утром Шимейн долго медлила в своей комнате, стыдясь встретиться с хозяином: она понимала, что оба они не смогут не вспоминать о прошедшей ночи, когда Гейдж заметил, с каким вниманием она разглядывала его, словно похотливая распутница. Случайно прижав руку к его чреслам, Шимейн долго не могла оправиться от смущения, но событие вчерашней ночи стало для нее еще более унизительным. Будучи служанкой, она не могла трусливо дожидаться у себя в комнате, пока Гейдж уйдет в мастерскую. Встреча была неизбежна. Шимейн не представляла, как будет теперь смотреть Гейджу в глаза.

Осторожно спустившись в кухню, девушка с облегчением обнаружила, что хозяин уже покинул дом, занявшись повседневными хлопотами. Только после того как она приготовила завтрак и оделась, Гейдж вернулся, как обычно, с корзиной яиц и ведром молока. Одобрительно взглянув на уставленный блюдами со снедью стол, он поставил перед Шимейн ведро и корзину.

— Пахнет изумительно, — произнес он. С тех пор как в доме поселилась Шимейн, Гейдж с особым нетерпением предвкушал завтраки: Шимейн ухитрялась готовить именно те аппетитные блюда, которыми он когда-то наслаждался в Англии, в отцовском доме. — Можно приниматься за еду? Я проголодался.

Избегая встречаться с ним взглядом, Шимейн перекладывала содержимое небольшой сковородки в соусник.

— Осталось только подать соус. Разбудить Эндрю?

— Пусть поспит. Бедняжка так наплакался вчера ночью.

Это невинное замечание стало для Шимейн болезненным напоминанием о ее позоре. Ложка, которой она перекладывала соус из сковороды, выскользнула из пальцев, подпрыгнула на краю стола и свалилась на пол. Шимейн стремительно нагнулась, чтобы подхватить ее, и чуть не столкнулась с Гейджем, который оказался проворнее. Подняв ложку, он протянул ее Шимейн, прищелкнув каблуками. Шимейн с трудом поблагодарила его, окинув встревоженным взглядом. Гейдж не мог не заметить ее раскрасневшиеся щеки и скованные движения. Подступив поближе, он попытался взглянуть в глаза Шимейн, но она уклонилась.

Гейдж решительно поднял ее лицо, взявшись двумя пальцами за подбородок.

— Что мучает вас, Шимейн? — мягко спросил он. — Неужели вы считаете, я рассердился на то, что вчера ночью вы видели меня обнаженным и разглядывали, удовлетворяя девичье любопытство? Господи, Шимейн, я прекрасно понимаю, что вы вошли в спальню не затем, чтобы соблазнить меня, а желая успокоить моего сына. За это я вам чрезвычайно благодарен. Мне следовало бы извиниться перед вами и объяснить, что мужчины не всегда в состоянии держать себя в руках в присутствии привлекательной женщины. После смерти Виктории я жил аскетом, не спал ни с одной здешней женщиной и потому, увидев вас, невольно пришел в возбуждение, которое с трудом сдерживал с тех пор, как овдовел. Я мужчина, Шимейн, и никакие чувства и недостатки моего пола мне не чужды. Поэтому я восхищаюсь вашей красотой и радуюсь, что вы живете в моем доме. Мне доставляет удовольствие наблюдать за вами. Вы — удивительно нежная, привлекательная и добрая девушка. Вы оживили этот дом и нашу жизнь — так хрупкий цветок пробуждает в человеке лучшие чувства своим ароматом и прелестью. За краткое время нашего знакомства я понял, что меня влечет к вам. Но я никогда не стану принуждать вас, Шимейн… или сознательно причинять боль. Забудьте о том, что случилось вчера ночью. По правде сказать, я испытал радость, заметив, что вы смотрите на меня. Я ничуть не рассердился, увидев вас в моей спальне. Если хотите, можете обвинять меня за это или же просто смириться с мыслью, что вы мне небезразличны.

С губ Шимейн сорвался прерывистый вздох.

— Сегодня я боялась встречаться с вами, — робко призналась она. — Думала, не вынесу этого.

— Вам нечего стыдиться, Шимейн. Я ни за что не упрекну вас в том, что вы проявили искренние, человеческие чувства.

По-прежнему испытывая неуверенность в себе, Шимейн кивнула в сторону стола, тихо пробормотав:

— Завтрак остывает, мистер Торнтон.

— Прошу вас, мисс О'Хирн. — Гейдж с галантным поклоном указал ей на скамью.

— Папа, где ты? — донесся из спальни голосок Эндрю, вслед за которым послышалось сонное шлепанье босых ножонок по полу.

— А вот и наш соня, — с улыбкой поприветствовал ребенка Гейдж. Присев на корточки, он широко развел руки.

Засмеявшись, малыш бросился в объятия отца, а тот подбросил его высоко в воздух. Поймав сына, Гейдж поцеловал его в теплый животик через ткань ночной рубашки, притворно зарычав и вызвав у ребенка взрыв радостных криков и смеха.

Наконец устроившись на своем высоком стульчике, Эндрю оглядел стол и во весь рот улыбнулся Шимейн:

— Вкусно!

Гейдж заметил:

— По-моему, Эндрю разрешает нам приступить к завтраку. Как думаете, стоит ли повиноваться ему?

Шимейн с доброй улыбкой наблюдала за отцом и сыном, и теперь, несмотря на смущение, вежливо опустилась в реверансе.

— Повиноваться — мой долг, милорд.

— От титулов я отказался с тех пор, как покинул Англию, — безучастным тоном заметил Гейдж.

Шимейн недоуменно нахмурилась и выпрямилась. Не понимая, что он имеет в виду, она спросила:

— А разве есть лорд Торнтон?

— Да — мой отец, граф Уильям Торнхедж. — Гейдж пожал плечами. — Конечно, титул маркиза звучит внушительнее, но здесь, в колонии, и тот, и другой безразличны почти всем, кроме британских властей.

Он указал на скамью, молча велев Шимейн садиться, и сам устроился напротив. Когда-то он рассказывал историю о корноухом медведе, чтобы избавить ее от смущения, а этим утром вспомнил, как Слай Таккер отбивался от пчелы, разгружая повозку с досками.

— …Слай не выдержал и бросился бежать, но оступился и рухнул ничком на землю, чуть не сломав нос. Он так сильно ушиб и ободрал его, что все вокруг не выдержали и расхохотались. Обычно Слай настроен добродушно, но насмешки привели его в ярость. Потом он не раз повторял: «Уж лучше бы меня ужалила пчела!»

Шимейн не выдержала и рассмеялась. Подняв голову, она заметила, как внимательно хозяин наблюдает за ней. Шимейн благодарно кивнула:

— Спасибо вам, мистер Торнтон.

Гейдж в притворном недоумении поднял брови:

— За что?

— Сами знаете, — ответила Шимейн. — То, что случилось вчера ночью, тревожило меня, а вы меня рассмешили, и я сразу все забыла.

Гейдж склонил голову набок.

— Не понимаю, что вас так тревожило.

Застигнутая врасплох этим замечанием, Шимейн замялась, не в силах объяснить, что почувствовала вчера, невольно подглядывая за Гейджем. Наконец, набравшись смелости, она взглянула на Гейджа в упор и призналась: