Снова с тобой - Кэтрин Смит Страница 52

И с чего он решил, что у них вообще есть будущее? Октавия — друг, самый близкий друг. Иногда он считал ее больше чем другом, но не знал, что она думает о нем. В сущности, он даже не представлял, что она чувствует к нему. Ему не хотелось ее терять, но мысль о том, чтобы всю жизнь провести с ней…

Это слегка пугало. И возбуждало. И казалось невозможным. Лучше не забивать себе голову. Иначе станет еще больнее, когда Октавия уйдет.

Норт не хотел ее отпускать, но, если станет известно о ее матери, перед Октавией закроются многие двери. Только брак со Спинтоном убережет ее от ущерба, которое может нанести прошлое.

Вот и конец истории.

Господи, чем он только занимается? Харкер на свободе, а Норт стоит посреди улицы и грезит о женщине, которая никогда не будет его! Ребята с Боу-стрит сейчас подняли бы его на смех. Они наверняка подумали бы, что он совсем свихнулся.

Может, так оно и есть? И все из-за Октавии. Он не может больше ни о чем думать. Это даже раздражало.

Что, если Харкер крутится поблизости и ждет своего часа?

Сунув оба списка в карман, Норт кивком попрощался с Фрэнсисом, который внимательно следил за улицей, и отправился туда, где оставил свою лошадь. Вскочив в седло, Норт поехал за подкреплением. Он собирался захватить пару человек и отправиться к Мертону, чтобы заставить этого мерзавца и на пушечный выстрел больше не приближаться к Октавии. Потом он вернется домой и объявит Октавии, что она в безопасности.

И распрощается.

— Я приехала, как только смогла. Во что ты вырядилась?

Как только кузина объявилась на пороге, Октавия обняла ее и провела в главную комнату, которую Норт использовал как столовую и гостиную.

— Я так рада тебе. Это я нашла на чердаке. Тебе не нравится? — Октавия закружилась на месте. Юбки встали колоколом.

Беатрис наморщила вздернутый носик.

— Ты пахнешь так, как будто последние двадцать лет пролежала в старом чемодане.

Октавия хихикнула:

— Пахну не я, пахнет платье. Это осталось от матери Норта. — Платье было повседневным, где-то — широковатым, где-то — коротковатым, но в общем годилось. Оно было совершенно не модным. Октавия полагала, что Нелл Шеффилд надевала его с той же самой целью, что и она, — для уборки дома.

Кузина Беатрис, на которой было миленькое платье из бледно-голубого муслина, протянула ей саквояж:

— Тут кое-какая одежда. Нужно только погладить. По крайней мере можно будет не надевать чужие платья.

Октавия отставила сумку в сторону и накинула на голову старый платок.

— Я надела его, потому что собралась привести этот дом в божеский вид. А ты мне поможешь.

Беатрис огляделась:

— Тут и так все в порядке.

— В единственной комнате, которой он пользуется. — Помимо спальни, конечно, но про это Беатрис говорить не стоило.

— Может, ему так нравится. По-моему, это дело слуг.

Почему его слуги не убираются?

— Я решила сама заняться уборкой, потому что помню, как тут было раньше, помню запахи, помню все ощущения. Было намного теплее, чем сейчас. — Октавии и в самом деле было тоскливо смотреть на дом в его теперешнем состоянии. Грустно было видеть все сплошь запрятанное под чехлы холстами.

— Пытаешься возродить давно ушедшее, Тави? Это невозможно, ты же знаешь.

— Знаю. — Прозвучало мрачнее, чем хотелось. — Дом должен походить на дом, а не на лежбище. Норт заслужил того, чтобы жить в доме.

Беатрис с подозрением осмотрелась по сторонам.

— Если ему нужно, пусть сам этим занимается.

— Он боится.

— Боится? — По голосу Беатрис было понятно, что сама эта мысль показалась ей смехотворной. — Я всегда считала, что он из тех мужчин, которые ничего не боятся.

Октавия отвернулась и стала мерить шагами небольшое пространство, занятое ковром с голубым и бордовым орнаментом.

— Он боится быть счастливым, потому что считает, что счастье быстро закончится.

— А ты хочешь сделать его счастливым.

На миг Октавии показалось, что кузина насмехается над ней, но в словах Беатрис не было и тени издевки.

— Точно.

— Даже несмотря на то что помолвлена с другим и рано или поздно съедешь отсюда?

— Да.

— Ты его любишь.

— Да. — Врать не имело смысла. Никакого смысла. Беатрис уже знала правду.

— Спинтон не заслужил такого отношения.

Октавия остановилась и повернулась к кузине. В темных глазах Беатрис она не увидела осуждения, только сочувствие. Октавия предпочла бы осуждение.

— Я знаю.

— И ты заслуживаешь лучшей доли.

— Возможно. — В данный момент она не знала, чего заслуживает. Она даже не могла понять, чего же ей хочется.

Беатрис сложила на груди мягкие, пухлые ручки.

— Если ты любишь мистера Шеффилда, то не должна выходить замуж за Фицуильяма. Это неправильно.

За Фицуильяма? Октавия тоже сложила изящные руки на своей менее впечатляющей груди.

— Не все так просто.

Темная бровь взлетела вверх.

— Интересно, почему?

Октавия скопировала и это движение. Раньше она никогда не обращала внимания на то, как они с Беатрис похожи.

— Потому что Спинтон и я связаны обещанием. И от пас ждут вполне определенных поступков.

— Ждут? — Кузина хмуро разглядывала ее. Отношение Беатрис к данным когда-то обещаниям было вполне очевидно. — Кто ждет?

— Во-первых, мой дед.

— Он умер.

Да, они очень походили друг на друга. Не столько внешне, сколько внутренне. При желаний Беатрис могла быть обескураживающе резкой.

— Потом отец Спинтона. Теперь обе брови взлетели вверх.

— Он умер.

— Моя мать. — Если Беатрис нужен полный список, Октавия была готова его представить.

— Тоже умерла.

Октавия всплеснула руками. Неужели кузина не знает других слов?

— Это не важно, умерли они или нет!

— Нет, важно! — Беатрис выставила перед собой палец. — Если они умерли, им все равно, выполнишь ты обещание или не выполнишь.

Октавия приложила руку к груди.

— Мне не все равно. А я пока совсем живая.

Беатрис рассмеялась ей в лицо. Кто бы мог подумать, что очаровательная кузина может так загоготать?

— Что да, то да. Такой живой я тебя еще ни разу не видела. Странно только, что эдакая «живость» появилась после того, как рядом с тобой снова возник мистер Шеффилд.