Противоположности - Дарьяна Кадет Страница 52

— В этом-то и дело, — мягко улыбается парень, сложив теперь и сам руки перед собой на столе. — Я не понимаю, как он упускает такую девушку.

Лесть? Ложь? Какое ужасное сочетание слов. Николь хмурится, смотрит прямо в глаза напротив, и лучше бы она увидела в них это сочетание, чем приемлемую правду. Или она настолько одичала, что постоянно ищет подвох? Почему бы хоть раз не расслабиться и просто поддаться обстоятельствам. Довериться кому-то. Но каждое доверие унизительно растаптывается сущностью людей. Довериться? Проще задохнуться в никотине.

— Чего ты добиваешься, Марк?

— Ты же умная девушка, Николь. Постарайся догадаться.

И она постарается.

***

Она выжила. Просто осталась. Ради мамы. Ради папы.

Ради… Нэйтена?

Удивительно, как тело было способно регенерировать, в отличие от души. И если бывшая сломанная нога, освобождённая от гипса и костылей, лишь периодически стала ныть на погоду, то внутри всё ныло без остановки. Физически она давно была здорова, но психолог никак не мог дать ей справку на излеченную моральную составляющую. Именно тогда Николь научилась лгать всем вокруг и даже самой себе. Николь лгала, потому чувствовала, что начинает сходить с ума. Ей не нужно было общество, не нужен этот дядька а-ля «само спокойствие во плоти». Ей всего лишь надо, чтобы её оставили в покое, в то время как, наоборот, запирали внутри себя и резали разум однотонными вопросами «Как ты себя чувствуешь?», «Что ты сегодня видишь на картинке?» А ей просто хотелось испепелить эти бумажки с размазанными кляксами, но вместо этого так мило натягивала профессиональную улыбку и называла самую радужную хрень. Лишь немного дрожала от страха, что всё же её поймают, разоблачат и эти сеансы никогда не прекратятся. И когда маска обрела идеальные очертания, свобода была приобретена.

Николь помнит воздух, который глубоко вздохнула, стоя напротив школы, но не решаясь зайти. Ей не страшно, просто успела отвыкнуть, прибывая на домашнем обучении. Ей всё равно на любопытные взгляды, которые наверняка полетят на неё со стороны, ведь научилась играть своими чувствами, а сама стала сухой и чопорной (внутри, конечно). Знает, что привычная улыбка приправит, как яркий аргумент.

И помнит его голос за спиной:

— Я рядом.

Николь оборачивается и смотрит на Нэйтена, на то, как он взлохмачивает уложенные пряди волос, поправляет лямку рюкзака на одном плече и завершает действия, сложив руки в карманы.

«А он похорошел», — бросает она скомканную мысль и старается её тут же забыть. Не хочет думать о нём. Всё должно быть как раньше, ещё с самого детства. Они не должны быть знакомы в стенах школы, а случившееся ничего не меняет, поэтому не стой сейчас рядом и не говори такие слова, что успели проникнуть в сердце, которое, вроде, пока ещё живо, просто утомлённое и уставшее.

— Мы всего лишь учимся в одной школе, даже не одноклассники, — напоминая его место, кривит Николь губы и отворачивается, открывая двери и заходя внутрь здания, где единым потоком слиты голоса учеников, тут же проникающие до основания барабанных перепонок.

Как же отвыкла от этого.

— Как скажешь, — пожимает плечами Картер и следует за ней. Сторонится девушки, но не упускает из виду.

Николь скользит между потоками учеников к классу и чувствует, как её знакомые резко останавливаются и провожают спину взглядом. Словно призрака увидели, честное слово. А может, она и правда призрак, ведь перестала чувствовать прежнюю жизнь, что текла раньше в ней. Она просто бредёт и осматривается, словно впервые видит знакомые-незнакомые светло-салатового цвета стены и колонны такого же оттенка, пропуская белые двери с ненужными пока ей номерами кабинетов. В школе, как привычно любят разделять по иерархии, Николь Тёрнер не была изгоем, не была «мисс сама популярность», но и не имела кличку «ботаник», обучаясь в классе для одарённых учеников. Она была обычной. И продолжала бережно оберегать свой статус. Имела свой круг общения, но не обрела друзей, ей они не нужны, и, возможно, была причина как раз в Нэйтене, который восполнял это с лихвой, даже излишне.

Присутствие Картера чувствовалось остро. Он держался вдали, но Николь чётко могла различить звуки его шагов от остальной массы учеников. Скоро будет поворот направо, куда необходимо будет ему свернуть, чтобы направиться в свой класс. Честное слово, если он этого не сделает, она будет готова долбануть ему по башке собственным рюкзаком, чтобы перестал оберегать, как маленького беспомощного ребёнка.

— Посмотрите, кто вернулся, — послышался девичий голос, вышедший из-за угла. — Наша умница-разумница. А я уже хотела расстроиться, что ты навсегда покинула нас.

Сара, девушка с длинными чёрными волосами, уложенными красивыми волнами, в которых просвечивались редкие синие пряди. Николь Тёрнер частенько в душе, а иногда обсуждая и с Картером данную персону, усмехалась банальности выбора людей в своих лидерах. Стоит подтянуть юбку повыше, сделать броский макияж с тонной тоналки, нарастить ногти, окрашивая их в яркие цвета, и включить режим стервы, как обретаешь статус первой красавицы, за которой повсюду будут ходить восхваляющие особи, для которых будет неземным подарком, чтобы ты просто посмотрел на них. Сара не была на пьедестале королевы школы, ведь эта привилегия ещё держалась за старшеклассницей с японскими корнями, но она готова его перенять, как только японка выпустится.

— Я не могла лишить тебя такой радости, Сара, — Тёрнер улыбнулась подошедшей девушке, но нотки сарказма, присутствующей только между ними двумя, скользят в общении ужом, пуская лёгкий разряд электричества. — Кстати, чудесно выглядишь. Распущенные волосы тебе идут больше, чем дреды.

Между девушками не было вражды, они держали нейтралитет между собой, откровенно не ступая на дорожку войны. Лишь пара колкостей проскальзывала сквозь улыбки. Тёрнер было всё равно, но вот Сара сама завела эту странную игру между ними. Она, честно, не знает причины, но просто приспособилась общаться с экс-королевой школы, в то время как та чувствовала в ней потенциальную угрозу. Николь запросто могла сместить её с неполноценного поста, стоит ей только включить собственный режим стервочки. Вот только Николь это не надо, не интересно, она спокойно выбрала свой уровень, не собираясь держаться за глупые статусы, когда-то, по-видимому, придуманные со скуки учениками давным-давно, чтобы хоть как-то оправдывать черты характеров, присущие каждому, но не научившиеся уживаться друг с другом.

— Спасибо. А тебе идёт эта бледность и синяки под глазами, — Сара улыбается в ответ, склоняя голову, рассматривая Николь, удовлетворяясь, что её хорошенькое личико всё же оцарапалось пребыванием в больнице.

— Сара, отстань от девушки и пошли в класс, — Нэйтен облокотился спиной об угол стены, удерживая руки в карманах брюк тёмно-синего костюма, рассматривая девушек.

Нэйтен считался хулиганом школы и восхвалялись им, как идущим против самого директора. Он автоматически попал в высшую школьную касту, общаясь с подобными старшеклассниками, хотя и не стремился к этому, это просто как черта характера, не боясь высказывать недовольства или выпуская пыл от выноса мозга Николь. И всё же она единственная, которую оберегал, пускай издали и незаметно, но был её личной тенью, готовой поглотить любого, кто посягнёт задеть её. А сейчас ему ещё страшнее выпускать девушку из вида, в то время как она отдалилась ещё дальше. И как ему разрываться? Кто должен сходить с ума, Николь?