Умница и Сказочник - Юлия Николаевна Николаева Страница 52

– Найди веревку какую-нибудь, – попросил Демид, я кивнула. – И успокоительное.

Веревки не было, я принесла скотч, пока Мазуров связывал Милену, нашла в аптечке валерьянку в таблетках, принесла тете Ире со стаканом воды. Она выпила, не споря, я присела возле нее на корточках.

– Моя мать была сестрой жены Суходольского, – заговорила она, – той, которая погибла в аварии. Потом погибли и мои родители. Мне было страшно… И я уехала, сбежала подальше, надеясь, что на мне это никак не отразится… А потом меня нашла Милена. Рассказала о Майе, что та вышла замуж, и что ей грозит опасность. Мы были с ней дружны, Маечка была такая добрая, наивная… Они ее убили… Мелина убедила меня помочь. Сделала документы, подкупила кого-то, чтобы сыграл моего мужа. Я устроилась в детский дом. Я думала, мы сможем спрятаться и начать новую жизнь. Пусть под другими именами, пусть в таком странном статусе… Но все-таки так было больше шансов, что нас никто не найдет. Но ничего не вышло, ничего… Господи, Милена сделала из Насти зомби, – тетя Ира зашмыгала носом.

– Заткнись, – зыркнула на нее Суходольская, сейчас она сидела в кресле, полностью обездвиженная. – Вы все равно умрете, понятно?

– Все мы когда-нибудь умрем, – философски заметил Мазуров, на что Милена разразилась поистине дьявольским смехом. Я помогла тете Ире встать и увела ее на кухню. Усадила за стол.

– Вы знаете, где Настя?

Она покачала головой.

– Я знаю, что Милена постоянно прятала ее, переезжала с места на место. У меня была электронная почта для экстренных случаев. Я писала один раз, когда умерла твоя бабушка, Милена не ответила. И второй раз сейчас, когда увидела у тебя в блокноте фамилию. Анна Семеновна ведь ничего не рассказывала тебе?

Теперь головой покачала я.

– Я действительно случайно записала фамилию, когда мы были на кладбище.

– Судьба… – она улыбнулась, стирая слезы. – Она была удивительным человеком, знаешь? Я всегда ей восторгалась. Ее силой духа. Потерять родителей, мужа, дочь… И все равно продолжать жить и не отчаиваться. Она сделала все возможное, чтобы действительно начать с нуля, отрезать прошлое… Я тоже так хотела, но я куда мягче… И шла на поводу у Милены… Позволила провести этот обряд, хотя я не верила в это все… Когда последний раз я видела Настю, она была такой… замкнутой, испуганной. Определенно с психологическими проблемами. Мне было ее так жаль, но что я могла сделать? Милена имела на нее огромное влияние… Как и на меня. Познакомила нас с Тимой… Боже, она убила его, Маечка, она его убила?!

– Нет, – Демид заглянул в кухню. – Жив, я вызвал скорую, будем надеяться на лучшее.

– Вы его любите? – спросила я.

Она шмыгнула носом, складывая руки на коленях.

– Сначала мы вроде бы планировали развод, а потом как-то привыкли друг к другу, действительно, были, как муж и жена. Со всеми вытекающими.

– А Петька? Где он?

– Он на съемной квартире. Там Милена жила. Я сообщила ей о том, что у нас происходит, и она приехала. Нам пришлось отправить его туда… Он пришел около полуночи, открыл дверь своим ключом, и увидел Милену, – она подняла на меня глаза. – Бросился с криком на выход, к тебе. Нам пришлось его оглушить и вывезти… Идти к нему мне или Тиме было опасно, пошла Милена. Мы хотели сбить с толку тебя и следствие, если его будут искать…

– И написали смс, – кивнула я. Она кивнула в ответ.

– Он ничего не сказал про фотографию, она ведь была у него дома?

– Да. В книге Дэна Брауна.

– Наверное, надеялся, что ты ее найдешь… Он ведь никогда не интересовался мистикой… Надо было выкинуть фотографию, но я зачем-то ее хранила…

Мы немного помолчали.

– Вы его вообще любите?

– Петю? – она вздохнула. – Я плохая мать, Майя. Я никогда не работала с новорожденными. Я просто не знала, что с ним делать. Первые годы я была в ужасе: для меня было непостижимо, как я могу любить этого мальчика. Это ведь даже не мой ребенок. А он так орет, ему все время что-то надо… Материнский инстинкт не проснулся… Потом я привыкла. Со временем привязалась, полюбила. И конечно, желаю ему добра. Что теперь будет, Майя? – прошептала она, поднимая на меня испуганные глаза.

Ответа на вопрос не было. У меня, кажется, кончились уже все ответы.

А потом началась суета. Продолжительный звонок в дверь, крики, Костя с опергруппой, следом еще какие-то мужчины, скорая, за ними… Сашка Лучников. Мне уже казалось, я словила галлюцинацию, но нет, он действительно стоял в компании нескольких бравых молодцев на лестничной площадке.

Правда, я не успела к нему подойти, меня перехватил Костя, и началось самое интересное: нужно было рассказать, какого черта вообще происходит. Такого лица я у него еще не видела, и оно вытягивалось все больше и больше по мере моего рассказа.

– Господи, долбанные фанатики, – проговорил в итоге Костя, – завтра придешь в отделение.

– А Петька? – схватила я его за руку.

– Сейчас съезжу за ним.

– Спасибо, Костя.

– Мне-то за что… Но ты тоже хороша, Пчелка, ввязалась в такое… Ты ведь могла погибнуть…

Я только подтолкнула его на выход, Костя посопел недовольно, но пошел.

Суходольскую и тетю Иру усадили в полицейскую машину. Рысакову мне было отчего-то жаль. Может, я опять ошибаюсь, но я поверила ее искреннему рассказу. Правда, это вовсе не значит, что ей не придется отвечать по закону за свои поступки.

Сашка так и стоял на лестничной клетке, уже один, схватил меня за руки, разглядывая испуганно.

– Что ты здесь делаешь? – уставилась я на него.

– Мне Алина позвонила, сказала, ты в опасности, и я вот… Сорвался. А тут менты… Боже, что случилось, можете вы объяснить?