Путь страсти - Дженнифер Эшли Страница 52

Шон изумленно уставился на отца:

— Какого дьявола им нужен меч без стража?! Это ведь не та вещь, которой может пользоваться кто угодно.

Дилан угрюмо пожал плечами:

— Откуда мне знать? Может, хотят шантажировать тебя, наш клан... весь город? Если оборотни узнают, что меч пропал и их души в опасности, как они смогут доверять тебе?

— Они что, спятили?!

Шону вспомнилась ночь, когда его избрали стражем — он тогда едва вышел из щенячьего возраста. Дело было еще в Ирландии. Он еще не забыл, как трясся на продуваемом всеми ветрами мысу — с неба равнодушно смотрела луна, а у его ног медленно остывал труп того, кто был стражем до него. На груди у него лежал обнаженный меч. Шон вспомнил охвативший его страх, когда раскаленная магия Богини, казалось, обратила его кровь в жидкий огонь, и вдруг охватившую его уверенность, что именно ему суждено взять в руки этот меч и пронзить им сердце покойного стража. Ему было страшно, очень страшно. А Дилан с Ниам гордились сыном.

— Большинству оборотней известно, что страж должен быть избранным, — проговорил Дилан. — Но если страж не смог защитить меч... Как ты думаешь, много ли времени пройдет, прежде чем будет избран новый страж? И убит прежний?

— Проклятие, отец... но ведь меч — священная реликвия! В нем заключена магия. У них ничего не выйдет!

— Думаю, они рассчитывают с этим справиться.

Кое-кто из оборотней, видимо, решил, что они в состоянии обойтись без стража, который, обратив мертвое тело в прах, отпускает душу на свободу. Мол, они и без него попадут в страну вечного лета. Шон это знал. Как знал и то, что некогда меч выковали для того, чтобы помешать фэйри терзать душу усопшего. Но о фэйри давно уже не было ни слуху ни духу, так что многие уверились, что их душам уже ничто не угрожает.

Но Шон знал и то, что нет ничего более живучего, чем предрассудки. Оборотни могли до хрипоты твердить, что они, мол, не верят в магию меча, но, сколько он себя помнил, стражи были всегда. А искоренить веру не так-то легко.

— А ты сам боишься этого, отец? — спросил он. — Ну, я имею в виду, что стража не окажется рядом, когда придет твой час?

Дилан немного подумал.

— Мы ведь выросли с этим. Таков круговорот жизни: рождение, любовь, семья, детеныши, а в конце страж со своим мечом. Умирать легче, когда знаешь, что ты не один... что он будет рядом, чтобы отправить твою душу в страну вечного лета. Конечно, может, страж уже больше и не нужен, но почему бы не перестраховаться?

— Согласен, — кивнул Шон. — Держу пари, и все, кто в этом баре, думают так же.

— Теперь ты понимаешь, каких бед может натворить меч стража, если он попадет не в те руки? Так что не спускай с него глаз.

Шона охватило острое желание немедленно убедиться, что с мечом все в порядке. Он уже повернул было голову к двери офиса Лайама, но кое-что отвлекло его. Андреа, встав возле музыкального автомата, приготовилась танцевать. Мужчины — что люди, что оборотни — пожирали ее глазами. Эллисон, оглянувшись, сорвался с места и закружился возле нее с кружкой пива в руке. Низкий рык вырвался из груди Шона. Дилан едва успел подхватить его кружку с пивом — Шон, выскочив из-за стола, одним прыжком оказался рядом с Эллисоном. Ухватив Эллисона за плечо, он оттащил его от Андреа, даже не заметив, что его пальцы превратились в львиные когти.

Глаза Эллисона мгновенно побелели от злости.

— Не распускай руки, сынок! Мы просто танцевали!

— Держись от нее подальше! — В горле у Шона заклокотало.

Музыка мгновенно оборвалась, в зале воцарилось молчание. Двое мужчин сверлили друг друга злобными взглядами.

Эллисон, покосившись на запыхавшуюся Андреа, расхохотался:

— Ого, Шон! — Он дружески хлопнул Шона по плечу. — Ты ходишь по лезвию ножа, парень! Ты бы поторопился с официальной церемонией, не то так и будешь кидаться на каждого, кто осмелится взглянуть на нее!

Шон понимал, что должен, взять себя в руки, обратить все в шутку, но... инстинкт оказался сильнее. Он шагнул к Эллисону, с трудом удерживаясь от желания порвать его на части.

Эллисон примирительно поднял руки:

— Остынь, приятель. Уже ухожу. — Он отошел к столику, стараясь не поворачиваться к Шону спиной.

Шон не двинулся с места, и напряженная тишина в баре сменилась шумом и смехом. Убедившись, что драки не будет, все заметно расслабились.

Андреа, подбоченившись, смерила Шона возмущенным взглядом.

— Я просто танцевала! А ты... — Не дав Шону и слова сказать, она повернулась к нему спиной и направилась к бару.

После закрытия бара Андреа, сняв фартук, вышла через заднюю дверь. И тут же наткнулась на поджидавшего ее Шона. За спиной у него, как всегда, висел меч, рукоятка его таинственно мерцала в лунном свете.

К вечеру похолодало, хотя и не так сильно, как накануне. В воздухе уже пахло весной. Небо очистилось, и полная луна, словно серебряный шар, была видна во всем ее великолепии. Андреа продолжала демонстративно не замечать Шона. Он до сих пор злился, она это чувствовала — впрочем, Андреа и сама была зла не меньше. Она до сих пор не простила ему попытку посадить ее под замок. Конечно, стычка Шона с Эллисоном целиком на ее совести, однако ей бы и в голову не пришло дразнить его, если бы не его вечные попытки командовать.

Возвращалась они в молчании. Хотя час был уже поздний, на улицах города было многолюдно — оборотни не спешили разойтись по домам. Сидя на крылечках, они оживленно болтали, любовались луной, а увидев Шона с Андреа, дружески махали им рукой.

— Привет, Шон, — неслось им вслед. — Привет, Андреа.

Шон молча кивал, Андреа отвечала им тем же, втайне радуясь, что обитатели города оборотней все чаще узнают ее в лицо. Она постепенно становилась своей, и это было приятно. Нет, конечно, она понимала, что, не будь Шона, все было бы иначе, но это ничего не меняло. Никогда раньше она не чувствовала себя членом стаи и все никак не могла привыкнуть к этому.

Глория где-то пропадала, в доме было темно и тихо. Дилан не спрашивал Андреа о Глории — он незаметно выскользнул из бара сразу после стычки между Шоном и Эллисоном. Ему было тоскливо, это сразу бросалось в глаза, но Андреа была уверена, что Дилан скорее умрет, чем первым сделает шаг к примирению. Паршиво, решила она. И Дилан и Глория оба были одиноки. И нуждались друг в друге. Два одиноких и чертовски упрямых человека.