Джулия - Звева Казати Модиньяни Страница 52

В двадцать девять лет Гермес Корсини стал правой рукой профессора Аттилио Монтини, мужем его дочери Марты и отцом Теодолинды. Девочка появилась на свет в дедушкиной клинике и сразу же стала миллионершей: счастливый Монтини подарил ей пятьдесят процентов акций своего заведения. Когда внучке исполнился год, она получила от деда еще один подарок – виллу в Брианца.

Марта хотела сына и не проявляла к нежеланной дочери никакого интереса, Гермес, с утра до ночи пропадавший на работе, был не в состоянии уделять Теодолинде много времени.

Как-то Марта заявила мужу, что больше рожать не будет – беременность, дескать, портит фигуру. Девочка была еще совсем маленькой, когда она оставила ее на попечение няньки и отправилась отдыхать на Барбадос. Отдых растянулся на целый месяц, в течение которого она ни разу не позвонила, чтобы справиться о здоровье Теодолинды и жизни Гермеса.

Разрываясь между клиникой, больницей и университетом, Гермес пришел к выводу, что так и должно было случиться. Его брак был составной частью сделки, заключенной с его согласия: Марта заполучила себе мужа, Монтини обзавелся надежным помощником, а сам он сделал карьеру, о которой всегда мечтал. Винить было некого, кроме самого себя. Когда он понял, что ошибся и Марта не отвечает его представлениям о хорошей жене, он на все махнул рукой. Сохраняя видимость супружеской пары, они стали чужими друг другу: Марта никогда не интересовалась его делами, он не спрашивал, где и с кем она проводит свободное время.

До поры до времени такое положение обоих устраивало. Они продолжали жить вместе в квартире на улице Венеции, подаренной профессором Монтини ко дню их свадьбы, но спали в разных комнатах. Теа полностью находилась на попечении няньки, деспотичной женщины с садистскими наклонностями, которая занималась ею одна, – у родной матери были другие интересы. Теа обожала отца, но он мало бывал дома.

Как-то, придя домой раньше обычного, он застал дочь перед телевизором – она смотрела эротический фильм. Гермес испугался, что жестокие сексуальные сцены, одну из которых он как раз застал, могут оказать пагубное влияние на психику шестилетней девочки. Он выключил телевизор и сел рядом с дочерью.

– А где мама? – спросил он.

Теа сидела, потрясенная увиденным, и ответила не сразу.

– Она ушла, – ответила она наконец.

– Давно? – удивился Гермес.

– Давно, сразу после ужина.

– А где твоя Ина?

– У нее сегодня свободный вечер.

– И что же, дома нет никого?

– Никого, папочка, Джованна тоже ушла.

Джованна была горничной и после ужина уходила домой.

Казалось, для девочки было не внове находиться одной в большой квартире. Стараясь казаться веселым, Гермес шутливо спросил:

– Ты у меня смелая и ничего не боишься, да?

– Разве только совсем чуть-чуть, – смутилась Теа, – поэтому я и включила телевизор.

– И он тебя еще больше напугал, – заключил Гермес.

Девочка улыбнулась отцу застенчивой улыбкой.

– Ложись спать. Я дома, тебе больше нечего бояться.

Теа заснула, держа отца за руку, а Гермес никак не мог успокоиться. Что же это за мать, которая бросает ребенка одного в пустой квартире! Да и он хорош – все время проводит на работе, а как живется его единственной дочери, понятия не имеет.

Он вышел на балкон. В это время к их дому подъехала машина и остановилась перед подъездом. Первым вышел мужчина, отворил правую дверцу и помог выйти Марте. Потом довел ее до дверей, поцеловал и вернулся к своей машине.

Эта сцена не вызвала у него ни ревности, ни возмущения, ни обиды. Возможно, этот человек любит его жену, почему бы и нет? А он сам? Был ли влюблен в нее по-настоящему? Ему вспомнился праздник в Портофино, их первый поцелуй… Марта тогда задирала нос перед подругами, хвалясь своим кавалером – красивым талантливым хирургом.

Он открыл дверь, прежде чем Марта вставила ключ в замочную скважину.

– Ты уже дома? – удивилась она.

– Если бы я знал, что Теа сидит в пустом доме одна и дрожит от страха, я бы пришел еще раньше, – ответил он жестко.

– Оставь, пожалуйста! – устало сказала Марта, бросая сумочку на диван в холле и направляясь в гостиную. – Мне надоело слушать, что я плохая мать и мало забочусь о ребенке.

– Да таких, как ты, в тюрьму надо сажать! – взорвался Гермес. – Ты просто чудовище!

– Не ломай комедию, – невозмутимо бросила она. – Когда я уходила в полдевятого, Теа спала. – Марта закурила сигарету. – Да, дома никого не было, но я уходила ненадолго и, как видишь, уже вернулась. Сколько сейчас? – она посмотрела на часы. – Всего только одиннадцать. И вообще, ты живешь своей жизнью, а я имею право жить своей, и нечего изображать из себя ангела, я знаю, что ты спишь со всеми подряд, ни одну юбку не пропускаешь.

Она затушила в пепельнице окурок и налила себе виски. Гермесу было стыдно и за себя, и за жену.

– С завтрашнего дня этой няньки здесь больше не будет, – решительно заявил Гермес. – Я найду другую, которая будет заботиться о девочке как следует.

Марта не обратила внимания на слова мужа и молча ушла в свою комнату.

Гермес прекрасно понимал, что смена няньки ничего не решит. Теа не только боялась оставаться одна в квартире, она боялась собственного одиночества, потому что, имея отца и мать, она была одинока. Очень одинока.