50 и один шаг назад - Лина Мур Страница 51

– Ты моя, Мишель. Не заставляй меня причинить тебе боль, – с расстановкой шепчет он, отбрасывая ремень в сторону. От грохота вазы, куда попал ремень, я вздрагиваю.

– Ник, – одними губами говорю я, поднимая свою руку к его лицу. Но он не позволяет дотронуться до себя, отклоняя голову.

– Не сейчас, слишком глубоко, – глухо произносит он, а я могу только с новой сильнейшей волной задохнуться от переживаний за него, за себя… за нас.

Я не знаю больше, что будет дальше. Не понимаю ничего, что сейчас происходит. Только вот его рука перекрывает мне доступ к кислороду, и из горла вырываются уже хрипы, а я не делаю попыток попросить его отпустить меня. Закрыв глаза, я пытаюсь дышать, чтобы продолжать жить, но сейчас мне этого даже не хочется.

Он ослабевает хватку, опуская руку к груди, а вторую кладёт на мою скулу, проводя ею до губ.

– Ты такая красивая сейчас. А я так ревную тебя, готов убить любого, кто дотронется до тебя. Что же ты делаешь со мной? – Его горячий шёпот опаляет мои губы, и я приоткрываю глаза.

У меня нет ответа на его вопрос, я только смотрю, как он ласкает меня уже своим потеплевшим взглядом. Я знаю, уверена, хотя не вижу в темноте. Но ощущения на коже и в душе изменились. Его рука хватается за кромку платья на груди и он, сжимая её, тянет вниз с характерным треском, рвущегося шёлка.

– Я хочу тебя больше, чем ненавижу. Я себя ненавижу за твои слёзы, но я ничего не могу с собой сделать. Это я. Вот такой, – его губы скользят по моей скуле к уху, и он утыкается носом в мой висок.

Уже двумя руками он дорывает моё платье, распахивая его, как халат. А я стою, в трусиках, чулках и туфлях, слушая его глубокое дыхание и успокаивая сердце. Страх, недавно бушующий в организме, плавно перетекает в уже знакомое тепло, поднимающееся по ногам к пояснице.

– Да, я схожу с ума. Я… прости меня, только не уходи, не оставляй меня одного, – его шёпот гипнотизирует меня, если бы он был фокусником. Его губы проходят по нежной коже шеи, и я могу чувствовать их шероховатость.

– Так хочу тебя. Скажи, что больше не плачешь… больше не будешь бояться. Мишель, скажи, – он оставляет быстрые поцелуи на моей шее, руками поглаживая талию, поднимаясь к груди.

– Не бей меня, – единственное, что могу выговорить хриплым голосом от его игр с моими сосками большими пальцами рук.

Ник поднимает голову, всматриваясь в мои глаза. Слишком много эмоций. Мой максимум вернулся, и я преодолела новую вершину. Его вершину. И сейчас в моих силах дать ему… показать, что меня не пугает уже его агрессия, пусть почувствует, что я люблю его.

– Я так хочу этого, пройтись по твоей коже стеком… увидеть, как ты запрокинешь голову и приоткроешь рот от наслаждения. Ремень? Нет, слишком грубый для тебя, – говорит он, прикасаясь подушечками пальцев к моим плечам, играя на моём теле, как профессиональный пианист.

Резкая смена мыслей в голове, и я словно просыпаюсь ото сна, с силой отталкивая его, закутываюсь в порванное платье, что он отшатывается от неожиданности.

– Нет. Я не позволю тебе трогать себя больше. Ты специально пугаешь меня, а потом вот это… говоришь и говоришь, как тебе жаль. А я? Я должна простить, да? Но, нет! Я тебе что, бесплатная игрушка? Хочешь, становишься романтиком. Хочешь, решаешь убить меня. Надоело! – Все чувства обостряются, а дурман проходит, и я смотрю с ужасом на эту ситуацию. И чувствую себя так гадко, словно он извалял меня в грязи.

– Мишель, я…

– Нет! Даже слушать тебя не хочу! Ты думаешь, трахнув меня сейчас, решишь все проблемы, и я снова забуду то, что ты тут устроил. Ты дверь выломал, Ник! Ты напугал меня! – Кричу я, сильнее закрывая тело.

– Мне пришлось выломать эту грёбаную дверь! Она была заперта!

– Она была заперта от тебя и твоего безумия! Пришлось? Да ты хотел ещё больше напугать меня, а потом говоришь про стеки! Пришлось! Как бы ни так, ты захотел показать мне свою силу и показал её, я увидела, убедилась. Да, Ник, ты сильный, очень сильный, и я боюсь тебя, всегда буду бояться, потому, что в твоей фантазии я уже избитая, и это заложено природой! Только вот для тебя это пустяк, а для меня подобно аду! Пришлось?! Врёшь! Всегда врёшь!

Он молчит, опускаясь взглядом по моему телу и поднимая его к лицу. Оно сейчас освещено лунным светом, и я вижу, насколько оно стало бледным. В одну секунду я уже корю себя за новый скандал. Могла промолчать, могла, но проснулась гордость.

– Первый раз в жизни я испугался не за родственника. Первый раз в жизни готов быть нормальным, лишь бы не знать, что ты решилась на самоубийство. Я испугался… но не умею бояться. Ты моя слабость, но я буду продолжать бороться с этими мыслями. Потому что это я, такой вот безумец. Всё знаю про себя, какой я и что могу. Я не собирался тебя бить, я просто не выпускал его из рук, как будто он мог помочь мне справиться со страхом. Отогнать тех, кто помешает спасти тебя, – тихо произносит он, а я замиранием сердца смотрю на него.

– Что? – Выдыхаю я, совершенно не понимая его.

– Я никогда не боялся так сильно. Даже когда он грозился изнасиловать сестру. А в ванной я увидел, что с тобой всё хорошо. И снова разозлился на себя… тебя… на всех. Ты плакала, и вновь первый раз понял, что не хочу видеть тебя такой покорённой. Ты свободная, как птица. Только вот мои крылья больше, и мне холодно одному. Прости меня, что я преследовал тебя, решив, что смогу обуздать. Нет, сейчас я с точностью уверяю, что не имею на это права, никакого, это была моя ошибка. Это твоя особенность. И я хочу, чтобы она всегда была с тобой. Прости меня, что слишком далеко позволил шагнуть ко мне. Не должен был. Прости меня, что мне так нравится проводить с тобой время, чувствовать себя живым, что я навязался тебе. Прости меня, что ты тоже любишь секс, как и я. Я научил тебя этому, подстроив под себя. Прости меня, что хочу защищать тебя, оберегать и помогать. Прости меня, что эгоист до мозга и костей, не желающий делить тебя даже с животными. Прости меня, что моё прошлое не так прекрасно. Прости меня, что заставил тебя бояться. Прости меня, что пытаюсь быть тем, кого ты хочешь видеть, но у меня не выходит. Потому что сейчас я ни о чём не могу думать, как о твоём теле в моих руках, о том, что всё хорошо, о том, что ты простила меня. О том, что ты не отвергнешь… не оттолкнёшь меня, как сейчас, а попытаешься понять меня. Наверное, я просто слишком много хочу. Что ж, ещё раз приношу свои извинения, Мишель, за доставленные неудобства. Можешь переодеться, и тебя отвезут в аэропорт, а…

– Нет. Я никуда не поеду, – перебиваю я его, расслабляя руки, и опуская их вдоль тела. – Я не говорила с ним, пыталась уйти. Не флиртовала с ним, потому что у меня есть ты. Я буду бояться тебя, но это не помешает мне остаться. Только позволь.

Делаю шаг к нему, сбрасывая с себя платье, уже ставшее испорченной тряпкой. Больше не существует обстоятельств и времени. Я вижу только его. Одинокого. Любимого. Моего садиста.

– Мишель, – он прикрывает на секунду глаза, но успеваю подойти к нему и положить ладони на его грудь, где слышу такое родное сердце, вторящее моему.