Леон и Луиза - Алекс Капю Страница 51

Раз уж мы коснулись этой темы, я могу тебе сказать, что радист Галиани вот уже год, как говорится, мой любовник. Ты смеёшься? Я тоже. Это как в театре, правда? Если в первом акте появляется итальянец с усами, то в третьем акте он должен поцеловать юную героиню. Я, конечно, уже давно не юная героиня, да и Галиани плохо подходит для роли романтического сердцееда со своим наплевательством, громкими сентенциями, короткими конечностями и густыми чёрными волосами по всему телу, которые так и торчат наружу из его униформы.

Но одно его отличает: он не такой, как ты. Как раз потому, что он инфантильный полуфабрикат, который таращится на каждую женскую юбку, и именно потому, что он расточает гротескные комплименты, носит на шее толстую золотую цепь и постоянно клянётся могилой своей матери, хотя он даже не знает, где его мать похоронена, – вот именно поэтому он то, что надо. Он и должен быть не таким, как ты, понимаешь?

Это началось однажды вечером с год назад в курительной комнате офицерской столовой. У меня был тяжёлый приступ уныния, что случается время от времени с любым приличным человеком, и я скрывала его от остальных тем, что много шутила и особенно громко хохотала. Тут Джилиано Галиани встал и направился к комоду позади моего кресла, чтобы налить себе ещё один стакан нашего самодельного ячменного пива, и мимоходом, без всякого намерения и почти безотчётно, как мне показалось, положил мне руку на плечо из инстинктивного сочувствия. За это я была ему благодарна.

Когда в полночь всё уснуло, я пошла в его комнату и без слов легла к нему в постель. Он ничего не сказал, ни о чём не спросил и подвинулся, как будто ждал меня уже давно или как будто он за много лет привык к тому, что я ложусь с ним. И потом взял меня, как это должен делать мужчина, без громких слов, но с наслаждением и уверенно, нежно и целеустремлённо.

Джилиано каждый раз уверенно и сильно ведёт нас к цели, и после этого не даёт мне никаких клятв и предложений, а отпускает меня на свободу, позволяя мне незаметно выскользнуть в мою комнату, а на следующий день не показывает вида и не напоминает о том, что произошло. Не подмигивает мне и не ходит за мной, не позволяет себе никаких вольностей и не принуждает меня к последующим посещениям, а напротив, ведёт себя по отношению ко мне в присутствии других подчёркнуто нейтрально, иногда даже отторгающе. Но когда потом через пару дней или недель я снова проскальзываю к нему под одеяло, он отодвигается, давая мне место, и принимает меня так, будто я никогда никуда и не уходила.

Он джентльмен в шкуре грубияна, это мне нравится. На противоположный сорт людей я насмотрелась досыта. Разумеется, между нами всё будет кончено, как только кончится война, поскольку при свете дня я его не выношу. Ночью он благоразумный, добросердечный мужчина, а днём – маленький ребёнок, с бесконтрольным словопотоком. Если он открывает рот, то начинает хвалиться грудью своей супруги, которая ждёт его где-то в Ницце, болтает о Милане и Ювентусе, а также о Бугатти, Феррари и Мазерати, а между делом ругается, что государство задолжало ему, чёрт побери, крест Почётного легиона и пожизненную пенсию и что на эти деньги он купит себе лодку на Ривьере и каждый день будет выезжать в море на рыбалку.

Не так уж долго осталось ждать, когда кончится война. Даже здесь, вдали, слышно про Сталинград, а с тех пор, как Союзники высадились в Марокко и Алжире, каждый сержант, каждый таможенник и каждый мелкий мошенник, который заходит к нам, изображает из себя Жана Мулена. Ещё несколько недель или месяцев, как говорит наш комендант, и мы потащим наши сундуки на станцию и поедем через Дакар и Марсель в Париж.

Что я сделаю, когда на Лионском вокзале выйду из поезда, я знаю точно: я поеду на такси на улицу Эколь и позвоню в твою дверь. И если ты будешь дома, если ты и твоя жена, и твои дети все будут живы и здоровы, я войду и всех вас по очереди расцелую. Мы будем радоваться, что мы живы, а потом мы все пойдём гулять или, может, есть капустный суп. Всё остальное будет уже неважно, не правда ли?

Оставайся жив, Леон, будь счастлив и здоров, я нежно тебя целую. До скорого свидания!