Любовь как сон - Вари Макфарлейн Страница 51

В понедельник с утра Джеймс клевал носом на работе, сидя над письмом сестре, и испуганно вздрогнул, когда понял, что кто-то стоит у него за спиной. Слава богу, это была всего лишь Лекси. В пятницу она здорово напилась, бедняжка, бледность до сих пор не сошла у нее с лица, глаза превратились в щелочки. Впрочем, не исключено, что она и на выходных повеселилась, благо возраст позволял. Иногда он представлял, как она сидит дома. Лекси была из тех девушек, которые пьют розовое вино, едят трюфели и носят мохнатые тапочки.

– Передай Анне спасибо, что она отвезла меня домой, – попросила она. – Мне очень стыдно.

– Конечно, не проблема. Мы и раньше напивались, когда босс угощал, так что не переживай.

– Я испортила тебе вечер?

– Мне?

– Ну да…

О господи! Анна возилась с ней в одиночку. Джеймс надеялся, что Лекси наутро все забудет, но, видимо, она что-то помнила. Досадно.

– Нет, правда, никаких проблем, – соврал он. – А ты в субботу с утра, наверное, была совсем никакая?

– Чуть не умерла. Голова кружилась страшно, – сказала Лекси. – Мне стало плохо еще до того, как мы уехали из боулинга. Анна такая добрая! Я зашла в туалет, а она услышала, что со мной происходит, и сказала: «Я знаю, ты сейчас думаешь, что хочешь остаться, но если не мешкая поедешь домой, гарантирую, тебе не о чем будет сожалеть. Если ты останешься, то завтра совсем не будешь помнить, что ты говорила и делала, а это хуже всего». И знаешь, я поняла… Она разговаривала со мной как лучшая подруга!

Да, у Лекси, несомненно, была кровать с четырьмя столбиками, застеленная бельем в стиле ретро, цветы в старомодных горшках и полный набор коллекционных открыток «Вампирские тайны».

– Да, здорово. Анна правда заботливая. Я ей напишу.

К ним развернулся Чарлз:

– Слушай, а она классная. Я, правда, не знал твою бывшую жену, но Анна очень общительная. Приятная девушка. Она мне рассказывала про свою работу. Похоже, она большая умница.

– Да, – торжественно подтвердила Лекси, кивнув. – Анна очень, очень приятная.

– Я никогда не могла понять, пошему вы с Евой вместе, – сказала немка Кристабель, которая вела бухгалтерию и время от времени обсуждала свою сексуальную жизнь, причем с полнейшим бесстрастием и в таких выражениях, что Джеймс покрывался холодным потом. – Она же просто какой-то… снежный королева. Ты рядом с ней всегда становился серьезный. Совсем не тот Джеймс, которого мы знаем.

Джеймсу показалось странным, что, по мнению коллег, он по-настоящему раскрывался с ними, а не с собственной женой.

– Поздравляю, ты эволюционировал, – сказал Паркер. – Справился с трудностями и стал пригоден к эксплуатации.

Паркер никогда не старался нарочно говорить гадости, но у него это получалось само собой. Джеймс поморщился. Как странно. Он всегда полагал, что Ева производит ошеломляющее впечатление, и даже не думал, что будет столько шума из-за человека, всего-навсего оказавшегося «приятным». Ему стало немного стыдно. Словно он получил по заслугам. Джеймс думал, что публика в «Парлэ» тщеславна – и получил доказательство, что тщеславен он сам. Довольно-таки мелок в душе.

– Да, ты вовремя избавился от своей последней пассии, – сказал Гаррис, охотно хватаясь за возможность сказать что-нибудь неприятное, как будто именно так и следовало отзываться о женщине, которой ты недавно поклялся в вечной верности. Неприятно было переживать потерю в присутствии Гарриса. «Ты никогда не терял близких».

Коллеги дружно забормотали, соглашаясь, что чувства, испытываемые Джеймсом к Еве, и в подметки не годились его предполагаемой любви к Анне. Джеймс слегка смутился. Значит, он так успешно притворился, что они почувствовали себя вправе откровенно высказаться о Еве, которую он продолжал любить? Не будет ли им неловко, если, точнее, когда они помирятся?

Джеймс повернулся к компьютеру, тупо глядя на шутливый текст письма к Грейс, и нажал «сохранить в черновиках». У него пропало настроение острить. «Вруны никогда не добиваются успеха».

Или нет? Пришло письмо от Лоренса. У Джеймса не хватило мужества общаться с ним лицом к лицу или через веб-камеру, поэтому он послал приятелю довольно резкое письмо, в котором назвал Лоренса придурком за то, что тот наговорил Анне глупостей.

Что-то его тревожило во всей этой истории. Он знал, что Лоренс способен на подлость, когда настроен решительно, но обычно и Джеймс не позволял обходиться с собой как со случайным свидетелем. Внутренний голос прошептал: «Может быть, потому, что раньше ты никогда не стоял на пути».

Джеймс вспомнил, сколько раз смеялся вместе с Лоренсом над очередным истерическим посланием оскорбленной женщины или прикрывал приятеля, когда тот удирал из клуба через заднюю дверь.