Все наши завтра - Мэри Линн Бакстер Страница 51

– Конечно, в порядке! – не выдержав, тут же завелся Эшли. – Неужели ты думаешь, что я способен сделать что-либо плохое собственной жене?

Эли побагровел.

– Милый, прошу тебя, – тихо взмолилась Брук.

– Проклятие! Я… ладно, молчу, – начал было Эшли и умолк, увидев лицо Брук. Не сводя с нее взгляда, он поднес ее руку к губам и поцеловал в ладонь. Движение было столь нежным и интимным, что Брук почувствовала, как сладкая слабость разлилась по ее телу.

Отвернувшись, она взглянула на Эли.

– Мы только хотели вам сказать, что у нас все хорошо, я на вас не сержусь. – Она поколебалась и все же добавила: – И Эшли тоже. Мы…

– Подожди, – опять не выдержал Эшли. – Я не говорил…

– Сынок, – перебил его Эли взволнованным голосом. – Я считал, что будет лучше, если Брук пока побудет у нас. Я полюбил ее и, черт побери, не хотел, чтобы ее обижали. – Старик отвернулся.

Брук смахнула слезинку с ресниц и, подойдя к старому джентльмену, села рядом с ним на диван. Обхватив рукой костлявые плечи, она успокаивающе погладила его по плечу. Подняв глаза на мужа, Брук безмолвно молила его сменить гнев на милость.

Какое-то мгновение Эшли стоял, застыв, и смотрел в ее глаза.

– Черт! – тихо выругался он скорее на себя самого и подошел к деду.

Старик поднялся с помощью Брук. Когда Эшли приблизился, дед встретил внука, стоя на дрожащих ногах.

Он внимательно вгляделся в лицо Эшли, прежде чем произнес:

– Сынок, прости меня… Я… – Голос его оборвался.

Эшли обнял деда.

– На этот раз прощаю, старый хрыч. Но больше не смей этого делать!

Эли не успел что-либо ответить, потому что Брук, бросившись к ним, стала обнимать и целовать обоих. Ее глаза, полные слез, сияли от счастья, и она шептала мужу на ухо слова благодарности.

Вскоре к ним присоединилась Мэдж, и все вместе отпраздновали возвращение Эшли. Наконец Мэдж увела усталого и счастливого Эли в его спальню.

Брук и Эшли остались одни. Он предложил прогуляться по берегу, где им никто уже не смог бы помешать. Брук согласилась.

Взявшись за руки, они шли по берегу, слушая шелест волн, лизавших их босые ноги. Они молчали, наслаждаясь тем чувством покоя и согласия, которое охватило обоих. Каждый боялся случайным словом нарушить эту блаженную тишину.

У того камня, где они недавно объяснились, Эшли остановился и, усевшись на песок, притянул к себе Брук. Он нежно обвел пальцем овал ее лица, залитого лунным светом, чуть откинул голову назад и, глядя Брук в глаза, тихо проговорил:

– Не думай о ребенке. – Его слова прозвучали для Брук как оглушительный грохот пушек в День независимости. Эшли умолк, стараясь разглядеть лицо жены. – Наша жизнь и без детей будет полна содержания.

Брук вздрогнула:

– Но я…

Эшли наклонился и поцеловал ее.

– Пожалуйста, дай договорить. – Голос его был полон нежности. – Я люблю тебя и никогда не позволю тебе рисковать собой. – Он пожал плечами. – Эли, конечно, будет разочарован, но какое нам дело до этого? Он вскоре успокоится. – Эшли улыбнулся. – И знаешь что? Если хочешь, можешь играть в теннис, но только не рискуй, слышишь? – уже шутливо пригрозил он.

Брук похолодела. Неужели он не хочет ребенка? И это после всего, что между ними было?

Отстранившись от мужа, Брук с внезапно охватившей ее печалью промолвила:

– Прости, Эшли, но я не могу остаться с тобой. Пока поживу здесь, а потом скорее всего вернусь в Хьюстон.

Эшли вскочил. В голосе его был гнев:

– Что означают твои слова?

– Не спрашивай, не надо, – взмолилась Брук. – Уходи и оставь меня одну. – Она разрыдалась.

Со стоном отчаяния Эшли прижал ее к себе и, пытаясь успокоить, начал укачивать как маленькую.

– Не плачь, родная, скажи мне, что случилось. Мы во всем разберемся вместе.

– У нас будет ребенок! – всхлипнула Брук.

– О Боже! – прошептал ошеломленный Эшли. Напряженность и гнев его исчезли без следа. Глаза сияли.

Уловив и радость и недоверие в голосе мужа, Брук, чуть отстранившись, заглянула ему в лицо. О чем он сейчас думает?

– Так получилось, Эшли. Я сама этого не знала. А когда узнала…

– Помолчи, Брук, – попросил ее Эшли. – Ты можешь навредить себе, расстраиваясь. Поговорим, как только ты успокоишься.

Бережно обняв жену, он подвел ее к теплому валуну и, усадив, устроился рядом.

– Ты сможешь когда-нибудь простить меня, идиота, за то, как я вел себя? – В голосе его была мольба. – Простишь?

– Любимый, я не виню тебя. Я счастлива. – Брук подняла заплаканное лицо. – Счастлива потому, что ношу твоего ребенка.

– Ты не представляешь, что для меня значат твои слова! Но доктор Тодд предупредил меня, что это огромный риск. – Эшли был растерян.

– Знаю. Зато доктор Норман из Гонолулу считает, что сердце у меня, в сущности, здоровое и все выдержит, если я буду достаточно осторожна. У меня и ребенка есть все шансы выжить.

Услышав это, Эшли похолодел.

– Это моя вина, – корил он себя. – Я должен был принять меры предосторожности. Но когда ты рядом, я теряю голову, просто перестаю соображать. Ты словно околдовала меня, я полностью в твоей власти.

– Я понимаю твои чувства, – успокоила его Брук. – Знаешь, доктор в Хьюстоне не советовал мне иметь детей, это правда, но голова моя была постоянно занята тысячей других проблем. Я просто забыла о его предупреждении. И я хочу, чтобы ты знал: сейчас у меня есть все, чего я могла бы желать. Мне безразлично, возьму я когда-нибудь в руки теннисную ракетку или нет. Я люблю тебя, в тебе вся моя жизнь и вся моя карьера.

Эшли не удержался и снова поцеловал ее, тихо шепнув:

– Мне с трудом верится, что у нас с тобой будет ребенок. Почему у тебя такой плоский живот? – Он нежно погладил ее.

– Не такой уж плоский, Эшли Грэм, и тебе это известно. Посмотри, как я раздалась вширь. – Брук провела рукой по своей талии.

Глаза Эшли потеплели.

– Какая ты красивая, – сдавленным от волнения голосом проговорил он.

Когда они возвращались в дом, Брук, в душе которой наконец воцарился покой, думала о том, что их брак спасен. Они с Эшли связаны теперь такими узами, которые не разорвать никогда. И никому.