В свете луны - Кэтлин Эшенберг Страница 51

Краски и формы мелькали у Аннабель перед глазами – зеленовато-бурая трава и стоящие, словно часовые, деревья, белая полоса ограды на фоне расцвеченного солнцем неба. Под собой девушка ощущала сокращающиеся мощные мышцы кобылы. На короткое мгновение они зависали в прозрачном голубом воздухе, а потом земля стремительно приближалась, и вновь раздавался стук копыт. Казалось, они оседлали молнию и мчатся по небу.

Они сделали последний скачок, Аннабель натянула поводья, и гнедая пошла шагом. Девушка смеялась от удовольствия. Ветер ласкал ее лицо, солнце пригревало спину, а лошадь спокойно шагала по дороге. В такие дни Аннабель понимала, как это здорово – жить, пусть даже в мире, где царили война и несуществующая любовь.

Она подъехала к ограде загона для лошадей. Бо сидел на верхней перекладине, широко улыбаясь. Рядом с ним стоял Пейтон. Белая широкополая шляпа была надвинута на глаза, но Аннабель видела морщинки в уголках его рта.

– Браво, Энни! Когда я научусь скакать так, как ты, позволишь мне охотиться с собаками?

Аннабель дернула поля шляпы Бо.

– Ты поедешь на охоту, как только сможешь с честью носить свое имя – Боганнон Юэлл Чандлер Холстон.

– Хороша лошадка? – спросил Пейтон.

– Она великолепна! – Аннабель потрепала кобылу по шее. – Такое ощущение, что у нее вместо ног крылья.

– Она твоя, Энни-детка.

Аннабель судорожно сглотнула. Она любила Пейтона Кинкейда. Переживала за него. Временами ей казалось, что он заботится о ней больше, чем заботился родной отец.

– Нет. Такой подарок я не могу принять…

– Она твоя, – повторил Пейтон. – Сообщи, когда дашь ей имя. Я занесу его в реестр. – И он обратился к Бо: – Пойдем, мы же собирались осмотреть плантации табака.

– Отец…

Он уже повернулся, чтобы уйти, гордо расправив плечи. Аннабель подумала, что Кинкейды воспитывали в себе это высокомерие по меньшей мере на протяжении шести столетий.

– Никогда не смотри в зубы дареному коню, сестренка.

Аннабель перевела взгляд на ухмыляющегося Бо.

– Уходи скорее, наглец.

Бо перекинул свои длинные худощавые ноги через жердь и спрыгнул на землю.

– Намек понял. В отличие от некоторых я знаю, кто останется без имени. Слава Богу, не глупец. – Он повернулся и побежал за Пейтоном, подбрасывая и ловя на лету свою шляпу.

– Да, господа, если кого-то Господь и наградил умом в этой семье, то уж точно не Энни и не Карлайла.

Аннабель рассмеялась, когда Бо принялся насвистывать «Дикси». Но тут она заметила Ройса, выходящего из кузницы, и ее смех замер. Он сказал что-то Бо, когда тот поравнялся с ним, а потом в бешенстве нахлобучил на голову шляпу. Он направился к Аннабель, и его чеканные шаги оставляли за собой вмятины на влажной от утренней росы траве.

Она уже собиралась спешиться и отвести лошадь в стойло, но вдруг передумала. Пусть Ройс хоть раз обратит на нее внимание. Он подошел к ограде и остановился.

– Слезай! – сказал он с плохо скрываемым гневом.

– Что это с вами, майор Кинкейд? Леди может подумать, у вас заноза пониже спины, – протянула Аннабель самым сладким тоном, на который только была способна.

– Леди ошибается. У меня перо в шляпе, головная боль и жуткое желание вбить в тебя немного ума.

– Ты злишься.

– Какая проницательность, женушка. А сейчас слезай с этой чертовой лошади, пока я не запрыгнул на ограду и не стащил тебя.

Аннабель дернула поводья, трогаясь с места, и сняла с Ройса его поношенную фетровую шляпу. Его волосы заблестели на солнце, которое придало им красновато-коричневый оттенок догорающего костра. Аннабель положила шляпу на седло впереди себя.

– Я просто пошутила, – сказала она, вертя перо до тех пор, пока не освободила от нитки, которой пришила его прошлой ночью.

Она протянула Ройсу шляпу теперь уже без пера.

Он взял шляпу, отряхнул и посмотрел на девушку:

– Мне нравилось перо, женщина. Эта шутка из разряда тех, что затрагивают мою непочтительную душу. Ты собираться слезать?

– Нет.

– Что же, я нисколько не удивлен.

Ройс бросил шляпу на землю и перепрыгнул через ограду. Девушка не представляла, как ему удавалось двигаться с такой грацией, ведь раненая нога все еще болела. Лошадь шарахнулась в сторону и попятилась. Аннабель взялась за поводья, чтобы успокоить животное.

– Что ты делаешь? – осторожно спросила она у Ройса.

– У тебя плохое седло. Ты рискуешь сломать свою тощую шею.

Только что он был в ярости, а теперь вдруг проявил заботу. Аннабель пришла в замешательство.

Ройс закончил поправлять стремена и отошел. Он стоял, подбоченившись, и смотрел на Аннабель.

– Со школой покончено, миссис Кинкейд. Уроков не будет до конца войны. И когда этот благословенный день настанет, ты сможешь обучать рабов, сколько твоей душе угодно.

Аннабель представила себе черные лица Пэтси, Рибы, Руфуса и Клема. Их сосредоточенно нахмуренные брови, когда они пытались прочесть напечатанное слово, и широкие улыбки на лицах, когда им это удавалось. Она подумала о храбрости, жившей в их сердцах, и о собственной слабости.

– Ты не ответила мне, – произнес Ройс, вернув девушку к реальности. Понял ли он, что она не слышала ни единого его слова? – Ты запомнила, что я сказал? – Его губы сложились в жесткую линию – очевидно, он злился. А ведь именно он учил Кларенса читать и писать. Но сейчас он думал о ее безопасности, а не о жизни образованного чернокожего раба.

– Вы любите меня, майор Кинкейд?

Ройс вскинул брови:

– Нет.

– И наш брак будет расторгнут через пять лет?

– Да, миссис Кинкейд, через пять долгих лет.

– Тогда, черт возьми, я поступлю так, как сочту нужным.

Ройс отступил, когда девушка повернула лошадь.

– Пытаешься мне дерзить, – прокричал он ей вслед, – но для этого у тебя слишком писклявый голос.

* * *

До Ройса донесся ее смех, и он с замиранием сердца наблюдал, как девушка перелетела через ограду и галопом понеслась по полю. В ней было все – смех и солнце, неповиновение и смелость. Никогда еще он не встречал такой женщины. Она пила жизнь, пила жадными большими глотками и никак не могла утолить жажду.

Она принадлежала ему, стоило лишь протянуть руку.

Ее волосы, переливаясь золотом, раззевались на ветру. Ройс мог бы поскакать за ней следом, уложить на постель из хвои и овладеть ею на мгновение. Только на мгновение. Потому что время никогда не стоит на месте, а любви не существует, не может существовать в этом мире войны, ненависти и безумия. Аннабель думала, что любит его, но вскоре жизнь преподаст ей урок, и она узнает горькую правду, как когда-то случилось с ним. Любовь, как и сон, умирает с первым лучом рассвета.