Десять мужчин - Александра Грэй Страница 51

К восьми вечера я написала две тысячи слов. Осталось четырнадцать часов и тринадцать тысяч слов. Мозги плавились, глаза горели, холодильник был пуст. Я прогулялась до индийской закусочной на углу в надежде найти вдохновение на прилавке, но вышло наоборот: за несколько минут пути неспособность перенести мысли на бумагу углубила все мои сомнения на свой счет. А вдруг Миллиардер вообще не позвонит? — спрашивала я себя. И откуда такая уверенность, что он согласен целых три года платить за мою учебу и жилье?

Через пару часов, приглушив сомнения щедрой порцией цыплячьих крылышек в меду, я заканчивала четвертую тысячу слов. Прервал меня телефонный звонок.

— Привет.

— Поразительно… — выдохнула я.

— Почему? Я не на другой планете, — сказал Миллиардер.

— А казалось, что на другой. Зато сейчас ты совсем рядом, — добавила я, пытаясь выяснить, не прилетел ли он в Нью-Йорк, но такой детальной информации не добилась.

— Извини, что не звонил. Занят. Как учеба?

— Замечательно! Как раз пишу курсовую.

— А с деньгами как?

Деньги всегда присутствовали третьим лицом в наших отношениях, связывая не слабее, чем ребенок связывает разведенных родителей.

— С деньгами просто кошмар, почти ничего не осталось.

— Назови номер счета в банке, я вышлю еще. — Миллиардер не имел привычки порицать скорость, с которой исчезали его доллары. — Кстати, завтра будешь дома во второй половине дня?

— Только скажи, где мне нужно быть, и я там буду. — Ради того, чтобы стать частью его жизни, я готова была в ту же секунду забыть о своей.

— Мы пошлем водителя с конвертом для тебя.

— Спасибо. Не хочешь посмотреть, где я живу?

— Квартира с одной спальней?

— Да.

— У входа портье?

— Да.

— Незачем смотреть, и так представляю, — сказал он. — Пиши курсовую и не забудь: kiss [17].

— Да, конечно… Когда увидимся?

— Сказано — я занят. О’кей?

— О’кей, — отозвалась я — и соврала. Какое уж там о’кей. Мне отчаянно нужны были деньги Миллиардера, но хотела я только его самого.

Keep It Simple Stupid [18]— K.I.S.S. Одна из шуток Миллиардера времен моего секретарства — и очень актуальный для меня совет.

Я воспользовалась им, вернувшись к работе над курсовой, и облеченные в более простую форму мысли чудесным образом полились на бумагу. К трем часам ночи, жуя дикий рис с изюмом, я дошла до четырнадцатой тысячи слов. Ночной перекус давно закончился, а я продолжала работать и все еще писала, когда черноту неба разбавили розовато-оранжевые кляксы. Выключив настольную лампу, я отдыхала, любуясь зарей, расцвечивающей белые стены моей гостиной. Осталось три часа и полторы тысячи слов.

В половине десятого я поставила последнюю точку в готовой курсовой и помчалась по Мэдисон-авеню, сжимая в руке пять бумажек по доллару — мои последние до тех пор, пока шофер Миллиардера не завезет обещанные деньги. Пяти долларов хватало на проезд до колледжа и обратно на электричке, вот только Гарлем наводил на меня страх. Таксисты везти туда отказывались, я была единственной белой в поле зрения, всегда шла твердым, быстрым шагом, с колотящимся сердцем, под обстрелом взглядов со всех сторон.

Тем утром я уже стояла в очереди к билетной кассе, когда ко мне пристроился длинный худой человек в плотном пальто до пят, да так близко, что ударивший в ноздри запах открыл мне всю подноготную его жизни. Я сделала каменное лицо, но сосед твердо решил добиться внимания. Он встал передо мной, прижимая подбородком листок бумаги, вынуждая читать: «Розачки краснеют, фиалачки синеют, сахар слаткий очень, трахаца мы хочим».

Я придвинулась поближе к кассе, но и длинный сделал то же самое, пробубнив свою поэму на одной ноте и закончив зловещим:

— Сестра, десять центов не найдется?

— У меня нет десяти центов, — сказала я. — Извините.

Подошла моя очередь платить, и я почувствовала себя в безопасности, хотя и оставалась еще по эту сторону пуленепробиваемого дымчатого стекла, исцарапанного, будто лед на катке.

— Туда и обратно, будьте любезны.

— Четыре восемьдесят, — глухо произнес голос невидимой кассирши.

Протягивая свои драгоценные банкноты, я умудрилась выронить одну, а наклонившись, с ужасом обнаружила у своих туфель фигуру, с ног до головы обмотанную грязными бинтами. Несмотря на отсутствие ноги и руку на перевязи, эта мумия скользнула по тротуару и ухватила приз — мою банкноту в один доллар! — толстыми багровыми губами. Ребенок это был или взрослый, никто не определил бы, но в любом случае его место было в больнице. Сквозь дыры в бинтах на лице на меня глянули испуганные глаза — и калека пополз, будто краб с перебитыми клешнями, назад, на свою тряпку под телефоном-автоматом.

Вместе с утренними занятиями закончились летние курсы, и я направилась вверх по холму в сторону библиотеки. Я очень рассчитывала, что наследник империи супермаркетов подбросит меня до города, но он не появился в аудитории (по-видимому, решив таким способом проблему курсовой). Оставалась единственная надежда — занять пару долларов у библиотекаря.

— Эй, куколка, притормози! — Эринула прикурила и неспешно затянулась, прежде чем продолжить: — Может, номерок дашь? Буду в городе — кофе вместе выпьем. — Она тянула «кофе» бесконечно, перекатывая сигарету между ярко-красными губами, пока искала в сумочке ручку. — Хочешь, подвезу? Я сейчас как раз на Манхэттен.

Жизнь продолжает преподносить сюрпризы, думала я, шагая рядом с Эринулой к стоянке. Та болтала без умолку:

— Раньше у меня был БМВ. Сама не верю, что езжу на «форде». Дерьмо, а не машина. — Она открыла для меня дверцу.

Марка авто Эринулы меня не волновала — лишь бы оно довезло меня до дома к моменту, когда прибудет шофер с ценным пакетом от Миллиардера. Я устроилась на сиденье, захлопнула дверь и щелкнула замком ремня безопасности. Температура в салоне зашкаливала за тридцать градусов, и, пока мы плелись в длинной веренице машин, я чувствовала себя цыпленком на вертеле.

На перекрестке, где пришлось остановиться, машину облепили полуголые мальчишки с тряпками, бутылками с водой и угрозами вымыть стекла.

— Нет. Я сказала — НЕТ! — завопила Эринула. — Мелочи нет!

Она включила «дворники», затрясла кулаком, но ребята уже налегли на стекла. Эринула сдалась и выключила «дворники». Мальчишки с пустыми лицами трудились вовсю, пуская из бутылок струи, со скрипом натирая стекла, и закончили работу до того, как загорелся зеленый. Они требовали денег. Эринула протолкнула 25 центов в щелку чуть опущенного окна, постаравшись не коснуться чернокожего парнишки, норовившего сунуть костлявые пальцы внутрь.