У каждого свой рай - Кристина Арноти Страница 51

– Номер оплачен, остальное ее не интересует. Мне было стыдно выходить из этой дыры.

– Мне ужасно неприятно от того, что она может вообразить.

– Какая разница! Уходите, пожалуйста. Я этого требую. И спасибо за все, что вы сделали для меня.

Он действительно хотел, чтобы я ушла. Он меня интриговал и сбивал с толку. Я была немного взволнована. Он был привлекателен, почти красив. Меня приводило в отчаяние то, что я расстаюсь с ним таким образом, продрогшая, без объяснений, без продолжения знакомства.

– Вы остаетесь в Нью-Йорке?

Я его заинтересовала.

– Это зависит от обстоятельств. Я делаю то, что мне хочется. Я не знаю.

Он взглянул на окно, все еще шел дождь.

– Уходите… – воскликнул он нетерпеливо. – Умоляю вас.

Я сказала ему мягко, чтобы у него появилось желание со мной снова встретиться:

– Не потеряйте мой адрес. Вам он может пригодиться. И не забудьте, что надо позвонить, перед тем как прийти.

– Я понял.

Он меня почти вытолкнул за дверь. Я услышала, как повернулся ключ в замке. Я прошла мимо портье, толстухи больше там не было. Я вышла и окунулась в теплый дождь. Дождь меня согрел, настолько я замерзла в гостинице. Меня бросало в дрожь, я относила это за счет шока. Остановила такси и поехала к ближайшему от дома Элеоноры супермаркету. Если мой странный беглец решится однажды навестить меня, я ему устрою королевский прием, чтобы ему захотелось остаться.

В магазине я набирала продукты с каждого прилавка. Заметила свое отражение в зеркале. Выглядела плохо, купила румяна, тушь для ресниц, тени для век. Прихватила ненужные вещи: дорогое мыло, флакон с солью для ванны. Я охотно бы купила шелковый халат в стиле ретро с огромными цветами на черном фоне, покрыла бы ногти ярким лаком. Я собрала все, что сумела, включая пудру светлого цвета. Мне захотелось накраситься. Приземлилась в нескольких шагах от супермаркета – дождя больше не было – в роскошной бакалейной лавке. Я уже составляла меню на вечер. Прикинула на руке вес дыни, попросила у торговца четыре персика, каждый из них был помещен в отдельный бумажный пакетик и стоил очень дорого, и взяла еще два пучка салата с плотными листьями. Купила ветчины и две банки крабов в ломтиках. За отсутствием парной куры, которая бегала по траве на ферме, я решила взять охлажденного цыпленка. В дальнейшем его местопребыванием будет холодильник Элеоноры.

Придя в квартиру, я начала готовиться. Настроилась на активное ожидание. Мое воображение уносило меня. Я окрестила личность моего незнакомца. Я его лепила. В воображении и наяву превращала квартиру Элеоноры в будущее гнездо заговора, подполья. И страсти, элемент, который, мне казалось, обязателен для моего романа. Я видела себя в роли нежной покровительницы, а также соблазнительницы, повелительницы, любовницы мужчины в смятении и хозяйки дома. Энергичная женщина, умная женщина. Чем я отличалась от паука, который собирался полакомиться мухой?

Во время генеральных уборок я обнаружила несколько бумажных салфеток цвета полевого мака. Нашла также свечи, толстые, тонкие, полые, огромные, наполовину использованные. Я их вытащила со дна ящика стенного шкафа и расставила. Зажгла. Мне казалось, что я нахожусь в сицилийской католической церкви, запах свечей у меня вызывал отвращение. Приоткрыла окно, влажная жара постепенно заполняла комнату. Мне стало плохо от нервного напряжения и благоговейного запаха, я задула свечи.

На следующий день я все еще ждала. Я теряла надежду, я была не только узницей Нью-Йорка, но и пленницей в квартире. Я не осмеливалась выйти из боязни, что Грегори позвонит, а меня не будет. Я была обескуражена. А если он не объявится? Ожидание продолжалось. Я стерегла тишину. Я его больше не увижу.

В половине седьмого вечера зазвонил телефон. Я бросилась к аппарату, но мужественно сосчитала до четырех, прежде чем подняла трубку.

– Алло!

И услышала, воскресшая от надежды, голос Грегори.

– Лори? Это вы, Лори?

– Да, это я.

– Какая удача застать вас дома, – сказал он. – Я могу прийти? Сейчас?

Я играла:

– Я оказалась совсем случайно дома. Я полагала, что вы не собирались звонить. Где вы?

– В двух шагах от вашего дома. В кондитерской. Он, должно быть, звонил из «Sweet Hell».

– Вы сумели уладить ваши дела?

– Я вам должен объяснить, – произнес он. – Если бы я мог остаться у вас на ночь, меня бы это устроило. Вам нечего бояться. Я нормальный человек.

Он заметно изменился. Я пыталась определить, в чем была разница. Он не хотел больше пугать, ему хотелось внушать доверие.

Он пришел. Я спустилась по лестнице и ждала его внизу несколько минут. Хорошо выбритый, с нежным взглядом, одетый в джинсовый костюм полинявшего синего цвета. У него был рюкзак. У меня не было ничего от роковой женщины, а у него все, что нужно для соблазнителя. Я быстро поднялась по ступенькам. Он следовал за мной. Я остановилась у двери, взволнованная.

– Вот и мы… Входите…

Он замер посередине гостиной. Я бросилась на кухню, чтобы попить воды. Время умерит мой пыл. Манок сработал – птичка в клетке. Я не была больше одна. Я становилась светской, как некоторые матери моих учеников. Я изображала владелицу замка.

– Я вам покажу квартиру. Выбирайте себе спальню. Ту, которая вам понравится.

Он ходил из одной комнаты в другую. Если бы он остался дольше, чем на один день, я бы вытащила куру из морозильника. Зажгла свечи. Грегори оставил рюкзак в бывшей комнате Дирка. Вернулся ко мне.

– Надеюсь, вы не ведете себя так всегда с незнакомыми…

– Я вам доверяю, и вы же упрекаете меня.

– Нет. Совсем нет. Я вам признателен, но вам следует быть более недоверчивой в Нью-Йорке. Этот город исключительно опасный…

– Все города опасны. Париж тоже не детский садик.

Он осторожно обнял меня. У него были повадки кота, который трижды обходит вокруг своей миски прежде, чем приняться за еду. Грегори целовал меня так, словно следовал какому-то правилу. Сначала в закрытые губы, затем медленно в приоткрытые, осторожно кончиком языка. Я высвободилась.

– Мы займемся этим позже.

Он посмотрел на меня с любопытством этнолога.

– Расскажите мне о моей жизни, – попросил он.

– Как это о вашей жизни?

– Свои догадки. Это меня позабавит…

– Представить вашу жизнь? Психоанализ наоборот?

– Игра. Именно вы попытались разгадать мои намерения. То, что я чувствую. Кем я мог быть в прошлом. В какой истории я замешан, и, когда вы будете близки к правде, я скажу: «Остановитесь, это как раз то, что есть».