Крушение столпов - Морис Дрюон Страница 51
Крушение столпов - Морис Дрюон читать онлайн бесплатно
Но Стринберг не собирался «обводить вокруг пальца» Руссо: во всем, что касалось их сделки, он был совершенно честен по той простой причине, что фонды, обещанные им французскому правительству, в основном предназначались сообществам потерпевших. Благодаря закупочным кооперативам, к которым Стринберг пристегнул сообщества, он предполагал сделать крупные заказы материалов для своих лесопилок в Финляндии, своих сталелитейных заводов в Швеции, своих стекольных заводов в Чехословакии, для того чтобы освободить склады, где образовалось опасное скопление грузов, и вновь наладить работу в цехах, которые перепроизводство обрекло на остановку. И разве не предусмотрел он даже огромного ввоза мальков из своих норвежских садков, чтобы снова населить «опустевшие реки».
Незатейливые умы могли бы задаться вопросом, почему Стринберг так настойчиво стремился выстроить сложную цепь операций, замкнуть гигантское кольцо, вместо того чтобы устроиться на природе, где-нибудь на берегу большой реки (которые он так любил), повторяя себе, что воды, текущие мимо него к морю, испаряясь, образуют тучи, а те проливаются на землю дождем.
Но, по-видимому, плоды труда человеческого, как и плодородие земли, существуют лишь благодаря одним и тем же беспрестанно повторяемым движениям, конечный результат которых растворяется в начале.
И вдруг приходит день, когда гроза превращает дождинки в град, побивающий посевы, или оползень перегораживает реку и она затопляет долину.
Деньги, которые Стринберг собирался одолжить Франции, нужно было где-то взять. Он попросил их у бельгийского правительства, которое в свою очередь запросило гарантии. Стринберг предложил долговые обязательства итальянского правительства. Это была секретная операция, настолько секретная, что только бельгийский министр финансов и управляющий банком Бельгии видели эти документы. А потом случайно, мимоходом, какой-то мелкий клерк обнаруживает, что у Стринберга никогда не было долговых обязательств итальянского правительства. Встревожившись, но не веря этому, бельгийское правительство проводит тайное расследование и обнаруживает, что бумаги фальшивые.
«Таинственный звонок из Брюсселя» как раз и сообщал об этом.
Вот что мог установить Робер Стен, прежде чем об этом узнал сам Руссо, в то время как курсы акций на всех европейских и даже американских биржах зловеще падали.
– И все-таки это не объясняет его смерти, – говорил Стен Симону. – Поскольку Стринберг превосходно знал, что банки Стокгольма, Лондона, Цюриха и даже самые яростные его противники предпочли бы временно помочь ему выкарабкаться и скрыть подлог, чем расхлебывать последствия его краха в подобных обстоятельствах. Нет, тут что-то другое. Видимо, Стринберг оказался в положении ученого, построившего всю работу на приложении формулы, но внезапно обнаружившего, что она неверна. Бомба второй раз взорвалась у него под ногами… Видишь, Лашом, как я был прав, что не дал тебе сесть на эту галеру!.. Правда, теперь надо действовать наверняка.
А Симон и сам уже принял меры.
Как только Симон, находившийся в ту минуту у себя в кабинете в «Эко дю матен», узнал о смерти Стринберга, он предупредил Шудлера не по телефону, а запиской – копию которой предусмотрительно оставил себе, – где он спрашивал, должны ли они давать какие-либо материалы в газете. Записку Симон отправил в банк с курьером на велосипеде.
Шудлер прислал ответ на банкноте в тысячу франков, поперек которой беспорядочным и почти неразборчивым почерком было нацарапано: «Никаких материалов. Пусть редакция поместит официальную версию. Стринберга заменю я. Все. Ш.».
Шудлер много раз уже пользовался банкнотами для пересылки приказов, соразмеряя ценность купюры с важностью текста или значимостью адресата – пять франков, сообщая своему дворецкому, что он приведет двух человек к обеду, или сто франков, рекомендуя журналиста главному редактору «Эко».
Получив и тщательно сложив записку, неосторожно выдавшую умственное расстройство Шудлера, Симон, являясь и управляющим банком, приостановил все выплаты и велел немедленно приготовить финансовый отчет.
Мера эта воспринималась бы естественно в случае, если бы было объявлено о банкротстве Шудлера, но, предприняв ее заранее, Симон лишь ускорял, если не провоцировал, катастрофу.
Приказ, отданный Симоном, приходился на день выплаты. Кроме того, стремясь подогреть волнения, Симон в самой вежливой форме дал знать различным поставщикам, что свои чеки они смогут реализовать через несколько дней. Было позволено сделать лишь несколько выплат из наличности, имевшейся в сейфе, после чего кассир закрыл окошечко и штатные сотрудники не получили жалованья.
Шудлер только вечером узнал о мерах, принятых Симоном. Между ними произошла чудовищная сцена, и Симона назвали трусом, предателем и убийцей.
– Ну что же, завтра вы возобновите выплаты, раз все идет так хорошо, – спокойно проговорил он. – А я принял это решение только для того, чтобы приостановить начиная с сегодняшнего дня выплаты по моим хозяйственным счетам.
Одновременно он передал Шудлеру прошение об отставке, где заявлял, что не может участвовать в руководстве предприятием, судьба которого связана с банкирским домом, управляемым столь, как ему кажется, опасным образом.
– Опасным, опасным, – хмыкнув, сказал Шудлер, – тогда как у меня лежат два миллиарда для сообществ потерпевших!
Затем Симон, окончательно умыв руки, стал ждать развития событий в обществе Марты и «президента» Стена.
Паника, которую Симон постарался разжечь, в самом деле началась. По Парижу пронесся слух, что «Эко» больше не платит, что Шудлер оказался замешан в деле Стринберга и что банк вот-вот может лопнуть.
На другой день наиболее осторожные вкладчики начали снимать деньги со счетов в окошечках на улице Пти-Шан. В последующие дни отток денег принял трагические размеры.
Инспектор министерства финансов, единолично контролировавший сообщества потерпевших, желая снять с себя ответственность, потребовал немедленного расторжения договора с банком Шудлера.
Шудлер явился к Руссо, умоляя его ничего не предпринимать.
– Я – жертва отвратительной махинации, но это вопрос сорока восьми часов, – сказал банкир. – Если вы лишите меня доверия государства, вы меня убьете.
Он напомнил Руссо их давнюю дружбу, сыграл на струне воспоминаний. Руссо был адвокатом Шудлера. Шудлер поддерживал Руссо на первых трудных порах его политической карьеры…
Больной рукой исполин опрокинул чернильницу. Но тут же справился с собой.
– Вы надели мне на шею красный галстук: неужели теперь накинете веревку? – воскликнул он. – И помните, что ополчились они не только на меня, но и на вас: нас хотят сокрушить вместе. Но я – здесь, вы – здесь, они ничего не сделают, и, я даю вам гарантию, через два дня курс на бирже поднимется – не могут же они до бесконечности играть против самих себя. Шудлеров сокрушить нельзя… Это зависть ими движет, слышите вы, зависть, Анатоль: мы для них слишком крупная дичь, – добавил он, великодушно давая премьер-министру столь же высокую оценку, как и самому себе. – Что же до этого ничтожества, до этого негодяя Лашома, к которому я относился как к сыну…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments