Невинная в гареме шейха - Маргерит Кэй Страница 51

Рамиз ужасно возмутился:

— Ты бы лучше надеялся, что это мне жаловаться не на что, ради твоего же блага. Выясни, чего так боится Финчли-Берк, и дай отчет перед ужином. И приведи завтра во дворец Ясмину. Силия наверняка захочет с ней попрощаться.

— Значит, она уедет?

Рамиз провел рукой по волосам.

— Так ли уж невозможно представить, что она останется?

Акил покачал головой.

— Вы не захотите услышать мой ответ, — произнес он и ушел.

Оставшись в одиночестве, Рамиз долго смотрел в пространство. Дело было не в том. Он мог представить, что Силия остается, но не мог — что она уедет. Он сам не знал, как это произошло, но она стала неотъемлемой частью его жизни. И он — Рамиз аль-Муханна, принц А-Кадиза — не хотел представлять остаток своей жизни без Силии. И даже думал, а должен ли он теперь с ней расстаться? Если даже шейх Фарид ее принял, почему бы и другим не сделать то же самое? В качестве его супруги она наполнит его жизнь смыслом и сгладит любую негативную реакцию, которая неизбежно последует за его отказом жениться на какой-нибудь соседской принцессе.

После прошлой ночи он был в этом уверен — настолько, насколько может быть уверен мужчина, которому женщина еще не говорила, что она его любит. Вчера они провели незабываемую ночь вместе. И это были не просто плотские утехи, а нечто основополагающее, почти религиозно-сущностное. Любовное поклонение. Стремление создать из двух половин единое целое. Потребность скрепить семенем сие единение. Раньше это вызвало бы у него лишь насмешку. Но он хочет, чтобы Силия была рядом. Хочет, чтобы она принадлежала ему, и только ему.

Хочет от нее детей — и не ради продолжения рода. Дети стали бы плодом их любви.

Все это потребовало бы от нее очень многого. Силии пришлось бы отказаться от родной семьи и верности Англии в обмен на верность А-Кадизу и посвятить себя не только самому Рамизу, но и его стране, где ей чужды все обычаи и традиции. И посвятить отнюдь не формально, ибо только тогда подданные ей поверят и ее примут. В стране грядут перемены, и они могут пойти быстрее, если рядом с Рамизом будет находиться Силия. Но некоторые реалии никогда не изменятся. Став его принцессой, Силия должна была бы не просто формально соблюдать их традиции, она должна была бы проникнуться их духом, принять сердцем. Это очень, очень много. Возможно, даже слишком много для нее.

Рамиз заставил себя вообразить свою жизнь без Силии, но разум отказывался ему подчиняться. Она принадлежит ему — и всегда будет принадлежать. Завтра, при свете дня и в присутствии ее семьи, он сделает ей предложение. Востребует то, что ему принадлежит по праву.

Полный решимости, он даже не сразу понял, что возникшая в душе легкость объясняется предвкушением счастья. Он удалился к себе в покои, дабы переодеться. Интересно, как там Силия со своей сестрой? Говорит ли она о нем, поверяет ли свои тайны? Нет, едва ли. Его Силия — он уже мысленно считал ее своей — всегда невероятно разумна. Она не скажет ничего, что могло бы поставить под угрозу отношения с ее отцом. Ничего, что могло бы бросить тень на отношение к ней самой. Она по-настоящему его любит. Он был в этом почти уверен.

Рамиз испытывал сильнейшее желание отыскать Силию и открыть ей свои намерения, но колебался — долг превыше всего. Когда он вышел из ванной и облачился в чистый халат, собираясь ужинать, к нему зашел с отчетом Акил, и его лицо было мрачно.

Рамиз жестом отпустил слуг и повернулся к другу:

— Ну так что?

— Ваше высочество, я переговорил с Финчли-Берком, как вы велели.

— Снова зовешь меня высочеством. Похоже, у тебя дурные вести, — иронически улыбнулся Рамиз. — Выкладывай.

— Рамиз, клянусь, если бы я не был абсолютно уверен, я бы не…

Улыбка Рамиза растаяла.

— В чем дело?

— Леди Силия.

— И что с ней?

— Она шпионила за вами.

— Не будь идиотом.

— Хорошо, наверное, «шпионила» неточное слово. Она собирала сведения о нашей стране.

— Просто естественное любопытство, Акил.

— Нет. Простите, Рамиз, но не только оно. Британцы оставили ее здесь намеренно и дали указания воспользоваться вашим к ней интересом.

— Прекрати нести вздор.

— Это не вздор, я уверяю вас. О нет, ни о чем недостойном ее не просили. По словам Финчли-Берка, просьба была очень завуалирована — во имя долга перед страной, ради памяти покойного мужа… ну вы знаете, о чем я.

— Ты хочешь сказать, что леди Силии было поручено вызнать у меня сведения, которые могли бы помочь британскому правительству? Нет, я этому не верю.

— Рамиз, мне очень жаль. — Акил положил руку ему на плечо.

Принц сбросил ее. Акил отступил, но, не дрогнув, посмотрел другу в глаза.

— Простите, но вам стоит спросить себя, отчего столь высокородная женщина позволяла вам такие вольности? Она ведь не слишком-то сопротивлялась, верно, Рамиз?

Реакция последовала незамедлительно: кулак Рамиза мгновенно впечатался ему в челюсть. Акил отлетел к стене, сильно напуганный гневом своего повелителя.

Рамиз тут же шагнул к нему, сжав кулаки, остановился в каких-то дюймах.

— Мне противно тебя касаться. Ты заслуживаешь плетей.

— Вы можете меня высечь, но правда от этого не изменится, — с трудом проговорил Акил. Его челюсть стремительно распухала, на языке была кровь. — Она вас использовала. Хорошо, что мы выяснили это сегодня, иначе ее отец нашел бы возможности с ней встретиться и узнал бы все, что хотел. Она использовала вас, но мы ничего не потеряли.

— Убирайся! Вон отсюда!

— Рамиз…

— Сейчас же!

Держась за челюсть, Акил поклонился и бросился наутек. Рамиз рухнул на диван и сжал голову руками. Этому должно быть какое-то объяснение. Но Акил не стал бы ему лгать. Рамиз в этом не сомневался. И Финчли-Берку незачем придумывать такую историю. Но Рамиз не станет унижаться и требовать, чтобы тот се повторил. Пусть Силия лично ему ответит.

Леди Софии было о чем поразмыслить, и после уговоров Силии она все-таки позволила Фатиме помочь ей принять ванну.

— Уверяю тебя, тетя, это будет незабываемо, — повторяла племянница.

Кроме того, Силия не скупилась на похвалы А-Кадизу и своей недавней поездке в пустыню вместе с караваном шейха. Правда, о самом шейхе она почти не говорила, а о своих отношениях с ним и того меньше.

Осторожно опускаясь в душистую воду, леди София осознала: «Именно это молчание — наибольший повод для беспокойства. Девочка влюблена, это очевидно. Надо будет утром переговорить об этом с Генри. Необходимо вырвать Силию из-под обольстительного влияния шейха — и чем раньше, тем лучше».

Оставшись наедине с Кэсси, Силия уступила мольбам сестры и позволила примерить свои восточные наряды. Она сидела на своей любимой подушке и, смеясь, наблюдала за дефилирующей Кассандрой.