Защитница. Гроздь винограда в теплой ладони - Иосиф Гольман Страница 51

– Если бы не рассчитывала – не просила бы заплатить, – даже слегка напряглась Шеметова. – Платеж прошел – ущерб в деле более не присутствует. Кстати, у меня есть письмо Незванова, что он тоже не против закрытия дела.

– Я об этом не знала, – приятно удивилась Ольгина работодательница.

– Оно пришло двадцать минут назад. Только что распечатала.

Адвокат протянула бумагу Кочергиной. Та разве что не выхватила листок из ее рук и тут же впилась в него глазами.

«В случае полного погашения задолженности передо мной Борисом Семеновым, – писал Петр Сергеевич Незванов, – я полностью отказываюсь от обвинений в его адрес».

– Фантастика! – прошептала Елена Леонидовна. – Он выгнал нашего эмиссара с существенно большей суммой.

– Он считал Бориса вором, – ответила Ольга. – Столичным вором, ловко обокравшим наивных провинциалов. Теперь он не считает его вором. Здесь дело не только в деньгах.

– Ты умница, Олечка, – сказала Кочергина, еще раз перечитав заявление теперешнего вице-губернатора.

– Спасибо, Елена Леонидовна, – поблагодарила Шеметова. – Но я еще и суеверная умница. Так что давайте сплюнем через плечо и постучим по дереву.

Елена Леонидовна не стала ломаться и мастерски сплюнула, а постучала по собственной голове.

– А Боря в курсе, что его вот-вот выпустят? – спросила она.

– Я намекнула ему при последней встрече. Гарантии давать страшно, это же система. Пока еще шестеренки повернутся. А он человек с ранимой психикой.

– Это точно, – вздохнула Кочергина. – Особенно когда пугается. Прижал меня – так прижал, не то что наши мужики на болоте.

То, что она вспомнила старый анекдот про лягушку, попавшую под каток, выдавало жутчайшее напряжение, совсем недавно испытанное этой кремень-женщиной. Сейчас напряжение начинало, наконец, спадать, а Елена Леонидовна – приходить в нормальное состояние.

– И все же поразительно, – подумав, сказала она.

– Что именно? – поинтересовалась Ольга.

– Ну, столько народу пыталось. Столько денег возили. Все без толку. А мышка пришла, хвостиком махнула…

– Ничего себе мышка, – рассмеялась Шеметова. – В восемьдесят кило. Давненько меня так не называли.

– Это я образно, – извинилась Кочергина.

– Все равно смешно. – Упомянутая мышка здорово развеселила Ольгу.

– Ладно, – закончила аудиенцию Кочергина. – Дай бог, чтоб все у тебя получилось. В качестве бонуса выделим тебе путевку на… – задумалась она. – Куда захочешь, – наконец закончила Елена Леонидовна.

– Замечательно, – одобрила Шеметова. – Но я не одна.

– Значит, путевка будет на двоих, – подвела итог директриса.

Почти ушла, но вдруг на мгновение вернулась.

– А ты не думала у меня поработать? На постоянной основе?

– Неохота, – покачала головой Ольга. – Я с вашим Шамилем весь универ просоревновалась. Устала от этих гонок с преследованием.

– Понимаю, – согласилась Елена Леонидовна. – А по отдельным проектам?

– Почему нет? – улыбнулась Шеметова. – Мне нравится бизнес-класс. Там газеты бесплатные.

– Вот-вот, – согласилась Кочергина и на этот раз удалилась окончательно.

А Шеметова поехала в аэропорт. На большой черной машине. Она уже понемногу начинала привыкать к роскоши, и ее это пугало. Но не отказываться же.

В конце дня была в Волжске.

Позвонила Владимиру Евграфовичу. Тот непонятно почему обрадовался, услышав ее голос. И вновь предложил ночное рандеву. Почему бы и нет, коли на пользу делу?

Перед выходом на последний бой – она была уверена, что окончательное решение на за горами, – зашла к Екатерине Андреевне.

Та обрадовалась, обняла, поцеловала.

– Я сразу в тебя поверила! – сказала она.

– Ой, рано! – перебила ее Ольга. – Вот выйдет Борис, хвалите сколько влезет.

– Он выйдет, – убежденно сказала Семенова-старшая. – Не сегодня, так через неделю. И это будет твоя заслуга.

– Не хотелось бы через неделю, – сказала Шеметова. – Вот пойду сейчас с Колышкиным бодаться. Он неплохой мужик, но фантастически упертый.

Екатерина Андреевна уже знала про ночные вахты следователя.

– С богом! – сказала она и перекрестила Ольгу.

Потом все же не выдержала:

– Вот освободим Бореньку, поедем к нам, в Бордо. Мы, Борик, ты с мужем. И пару недель – ни о чем не думая. Как Боренька говорит: встань рано утром, посмотри на море, ощути гроздь винограда на ладони… Нет, обязательно все вместе съездим.

– С удовольствием, Екатерина Андреевна, – согласилась Шеметова. Сегодня у нее был прямо день туризма. В любую сторону, и все бесплатно.

Как стемнело, знакомой дорожкой пошла к Колышкину.

У него диспозиция не изменилась: кабинет, стол, пишущая машинка на выломанном сиденье от мягкого стула. Впрочем, какая же это машинка – это машинище! Еще лет десять – и рабочий инструмент Владимира Евграфовича станет дорогостоящим музейным экспонатом.

А пока он что-то долбил на ней и при этом улыбался.

– Пришли денежки, Владимир Евграфович?

– Пришли, Ольга Викторовна.

– А письмо от Незванова?

– И письмо от Незванова пришло.

– Ну так будем выпускать Бориса Семенова?

– Чего ж не выпустить? А то набегут сюда страсбургские суды. Сделают Колышкина невыездным, вот ужас будет.

Ольга невесело рассмеялась; она уже знала, что за последние двадцать пять лет упертый следователь не покидал Волжск ни разу. Бывший екатеринбуржец окал теперь неотличимо от здешних уроженцев. Отпуска проводил тут же, на маленькой дачке в низовьях.

– Так выпустите или нет?

– Конечно, выпущу, – уже всерьез сказал Колышкин. – Не видишь, постановление печатаю. Завтра утром заберешь арестанта. Ну, не с самого раннего утра, часикам к двенадцати подходи.

– А можно посмотреть? – спросила Ольга.

Колышкин внимательно на нее глянул. Однако увидел не недоверие к себе, а детскую, ничем не скрытую радость. Еще пару раз тюкнул по клавишам и вытащил лист из задребезжавшей каретки.

Ольга взяла его в руки. Руки дрожали.

Все было, как договаривались.

За изменением обстановки. Ввиду возмещения ущерба, отказа потерпевшего от преследования обвиняемого и выезда обвиняемого на ПМЖ во Францию, в связи с чем его преступная деятельность на территории России становится невозможной. Нереабилитирующие обстоятельства тоже, к сожалению, никуда не делись.

Но не это было главное. Главное было то, что завтра в полдень Борис покинет тюрьму. А что может быть главнее в жизни заключенного и его адвоката?