Рассудку вопреки - Миранда Невилл Страница 51

После недолгого обсуждения семейный совет решил, что король, предложивший похоронить герцога в аббатстве, оказал семье Вандерлинов огромную честь, а значит, такое предложение невозможно отклонить. Мнения Минервы не спрашивали. Ее мнением вообще не слишком интересовались. Герцогиня пребывала в состоянии легкой прострации и большую часть времени находилась в своей комнате. Сестры Блейка и их мужья были любезны, но не проявляли теплоты. И только слуги относились к ней с почтением. Они понимали, в какую сторону дует ветер, и признавали, что супруга сэра Блейка фактически стала хозяйкой дома. Так что если бы прислуга не обращалась к Минерве непривычным «ваша светлость», она бы едва ли поверила, что стала герцогиней.

Она не заметила какого-то изменения в своем положении и сомневалась, что когда-нибудь заметит. Хотя, возможно, более внимательное отношение со стороны нового хозяина дома помогло бы ей ощутить свой новый статус. Но она редко видела мужа, а когда такое случалось, он всегда оказывался в окружении слуг, просителей, визитеров или родственников, которые требовали от него принятия тех или иных решений.

Минерва видела, насколько несчастным и потерянным чувствовал себя Блейк в эти дни. Он, безусловно, сильно горевал по отцу, к тому же на его плечи лег огромный груз, поскольку Блейк, возглавив род Вандерлинов, стал общественно значимой фигурой. Минерва с радостью предложила бы мужу свою помощь, но он ни о чем не просил ее. Они по-прежнему так и не прояснили свои отношения, поэтому Минерва не знала, в какой форме предложить эту самую помощь. Печальная атмосфера, царившая в особняке, повергала в уныние даже ее жизнерадостную и деятельную натуру, тем более что она оказалась практически отстраненной от всех погребальных и траурных забот.

Блейк много времени проводил в кабинете, уединившись там то с Гидеоном Лоутером, то с леди Амандой. Предоставленная самой себе, Минерва взяла на себя обязанность принимать бесчисленных визитеров. Фамильный герб Вандерлинов, украшавший вход в особняк, был драпирован черным крепом, и этот знак траура открывал двери множеству посетителей, приходивших выразить семье соболезнования в связи с кончиной старого герцога.

Дворецкий, прослуживший в этом доме не одно десятилетие, со всей присущей печальному случаю скорбной и вежливой твердостью решал, какого посетителя следует пригласить в дом, а от какого достаточно принять карточку. Одетая во все черное — у нее имелось траурное платье, сшитое по случаю смерти дяди два года назад, — Минерва обосновалась в одной из гостиных, где принимала наиболее значимых посетителей, среди которых были и члены парламента, и министры, и даже епископ. Как правило, эти джентльмены хотели передать свои соболезнования лично вдовствующей герцогине или молодому герцогу. Однако Минерва довольно скоро научилась с максимальной тактичностью отклонять подобные притязания.

Молодой глава рода Вандерлинов требовался всем. Самые солидные джентльмены, которые еще совсем недавно не придавали никакого значения существованию маркиза Блейкни, ныне, едва ли не сгорая от нетерпения, торопились познакомиться с новым герцогом Хэмптоном. Беседуя с посетителями, Минерва старалась ограничиваться самыми нейтральными фразами, но старательно брала на заметку все услышанное от гостей.

Обед после похорон прошел почти в полном молчании. Служба и погребение в средневековых приделах Вестминстерского аббатства, казалось, выжали последнюю каплю энергии у скорбящих. Герцогиня скоро удалилась в свои комнаты, а дети герцога сидели в столовой, стойко, как и подобает Вандерлинам, переживая свалившееся на них горе. Блейк занял богато украшенное, похожее на трон кресло, ранее принадлежавшее его отцу.

Он долго колебался, прежде чем сесть в это кресло.

— Теперь ты герцог и должен занять место своего отца, — сказала герцогиня, подводя сына к месту во главе стола.

Он собрался было возразить, но матушка тихонько подтолкнула его к креслу и вернулась на свое место. Минерва скромно расположилась в конце стола, решив дождаться, когда Блейк предложит ей пересесть поближе. Он обвинил ее в попытке добиться власти любыми средствами, и это обвинение до сих пор болью отдавалось в ее сердце. Да, она хотела обрести то влияние, которое могло дать ей ее новое положение, но лишь для того, чтобы употребить это влияние во благо. Власть никогда не была для нее самоцелью, поэтому Минерва была решительно настроена не дать Блейку повода повторить это обвинение.

Блейку? Она даже не знала, как теперь обращаться к своему мужу. Теперь он был «герцог», «ваша светлость» или «лорд Хэмптон». Другие члены семьи уже обращались к нему в соответствии с его новым титулом. Ее они называли «герцогиней».

Этим вечером Блейк выглядел мертвенно-бледным от усталости. Казалось, будто от физически крепкого мужчины осталась одна тень. Но это было не единственной переменой. Минерва наблюдала за мужем, сидевшим во главе стола: вечерний наряд черного цвета подчеркивал его бледность. В его манере держаться появилась некоторая отчужденность, даже высокомерие, словно он примерялся к своей новой роли. Он тихо разговаривал со своей сестрой Анной, сидевшей по правую руку, а Минерве оставалось лишь вспоминать, как, впервые оказавшись за этим столом, она заняла то почетное место, которое сейчас досталось леди Килдаррен. Тогда она даже вообразить не могла, что ее легкомысленный и беспечный жених, унаследовав титул, может столь сильно измениться.

Вспомнив недолгие, но такие счастливые дни, проведенные в Париже, Минерва печально вздохнула. Слишком коротки они были и слишком печально закончились. Рассеянно ковыряя ложкой пудинг, Минерва размышляла, как в этих изменившихся обстоятельствах восстановить ту недолгую гармонию.

После обеда она, коротко попрощавшись с присутствующими, поднялась в свою комнату. Оказавшись в спасительном одиночестве, она попыталась читать, но так и не смогла сосредоточиться. Решив распустить волосы, Минерва вытащила пару черепаховых заколок и несколько минут вертела их в руках, потом решительно встала и принялась расхаживать по комнате. Примерно через час мучительных раздумий она приняла решение, что буквально с завтрашнего дня начнет отвоевывать собственное место в этом новом мире. Она не просила титула герцогини, но коль скоро она его получила, не следовало более оставаться в состоянии этой тягостной неопределенности. И если ее супруг не собирается сделать первый шаг навстречу восстановлению отношений, то этот шаг сделает она.

Минерва уже засыпала, когда одеяло вдруг скользнуло в сторону и сильные руки нежно обхватили ее.

— Ш-ш-ш, — прошептал Блейк, жадно припадая губами к ее рту. Он ласкал ее спину, бедра, ягодицы, и через тонкий батист ночной сорочки она с замиранием сердца чувствовала, как его возбужденное естество упирается ей в живот.

— Блейк, — пробормотала она, прижимаясь к его большому, горячему телу и отвечая на его страстные поцелуи. Окончательно проснувшись, Минерва принялась неистово ласкать мужа, нетерпеливо оглаживая широкую спину и упругие ягодицы.

С каждой минутой она возбуждалась все больше, и скоро лишь одно имело значение: он хотел ее, а она его.