Ночь с пылким негодяем - Александра Хоукинз Страница 51

Мадам Венна запнулась, когда Сэйнт страшно выругался, проклиная и мать, и сына.

— Разумеется, она не поверила мне. Эта женщина, которая растила меня с колыбели, назвала меня шлюхой и ударила по щеке так, что у меня в голове помутилось. Потом она потащила меня наверх и привязала руки к спинке кровати. И избила меня стеком.

— Не все эти шрамы оставлены стеком, мадам В!

Она повернула голову и жалостливо посмотрела на него. Несмотря на все свои безумства, он не знал истинной жестокости этого мира.

— Это был не единственный раз, когда меня отхлестали за мою греховную натуру.

Он ахнул, представив себе, через какие ужасы ей пришлось пройти в совсем юном возрасте.

— Покончив со мной, она… позвала мужа. Поскольку мне больше нельзя было доверять, они закрыли меня в старой маслодельне, пока решали, как со мной поступить.

Сэйнт сгреб ее в охапку, словно таким образом мог защитить от прошлого.

— Боже мой, неужели в доме у вас не было ни одного друга?

Мадам Венна покачала головой.

— Все их немногочисленные слуги боялись потерять работу. Кто захотел бы подставлять шею ради несчастной девчонки-приемыша, которая, как им казалось, решила улучшить себе жизнь, расставив ноги перед хозяйским младшим сынком.

Губы Сэйнта приоткрылись, как будто он хотел что-то сказать, но вместо слов из его рта вырвалось драконье шипение. Он покачал головой, как будто не мог поверить, что на свете бывает такая жестокость.

— Вот она, причина ночных кошмаров.

— Oui. — Она прильнула к нему, когда он обнял ее покрепче. — Я понимала, что мне надо бежать. Если бы я осталась, мне пришлось бы расплатиться за грех своих родителей жизнью, а может, меня ждала бы еще более страшная судьба.

— Что может быть страшнее смерти? — спросил он.

— Каждую ночь принимать в своей спальне человека, который силой лишил меня невинности. Или, и того хуже, зачать от него ребенка. — Она содрогнулась, представив это. — Я предпочла бы смерть.

Сэйнт прижал ее к себе еще крепче. Она не стала рассказывать о том, как перерыла все в помещении, куда ее заточили, в поисках любого острого предмета, которым можно было бы перерезать себе горло.

Она мрачно усмехнулась.

— Сын. Я знала, что он явится. Я была одна и совершенно беспомощна. И он уже удостоверился, что я слишком слаба, чтобы оказать ему сопротивление. В маслодельне он мог развлекаться в свое удовольствие, и никто ничего не узнал бы. Заносчивость его погубила.

— Что вы сделали?

— Использовала единственное оружие, которое у меня было, — свое тело. Я дала ему то, чего он так домогался. — Она печально улыбнулась. — Я убедила его в том, что полностью подчинилась ему, и когда он меньше всего этого ждал, напала на него. Он так этому удивился, что я бы рассмеялась, если бы не спасала свою жизнь. Не я одна тогда пролила кровь.

— Здорово! — с жаром воскликнул Сэйнт. — Было бы еще лучше, если бы вы его тогда и порешили.

И если бы ее поймали, то повесили бы за его смерть. Это единственное, что остановило в тот момент ее руку, иначе она убила бы его.

— Свобода была для меня слишком дорога, чтобы рисковать ею. Я сбежала, и этого было достаточно. — Она решила не говорить о том, что Ройлзы были лишь одной из многих невзгод, которых хватало в ее жизни.

Не ослабляя объятий, Сэйнт лег на спину. Поколебавшись секунду, она прижалась щекой к его обнаженной груди. Его рука принялась рассеянно гладить ее спину, и она поняла, что он обдумывает услышанное.

— Та история с побегом все еще не дает вам покоя.

Это был не вопрос. Она вздохнула и положила ладонь на его живот. От этого прикосновения его мышцы напряглись.

— Не настолько, как вам кажется. Прошло достаточно времени, чтобы я смирилась с тем, что со мною случилось. Oui, на моем теле остались шрамы, но я не позволяю им управлять собой.

— А ночные кошмары?

— Они редко меня мучают, — откровенно призналась она и, задумавшись, сморщила нос. — Вечером я очень расстроилась, поэтому, наверное, и спала так беспокойно.

— Наверняка в этом есть и моя вина.

Если сейчас не возразить ему, он, того и гляди, решит, что во всем виновата его напористость в постели.

— Чепуха, вы — лучшее из всего, что произошло вечером и ночью.

— Вы это серьезно? — угрюмо спросил он, явно распекая себя в уме за неугомонность.

— Вы, конечно, разбили мою любимую полумаску, но я решила вас простить, — улыбнулась она.

— Но этот сон…

Она приложила палец к его губам.

— Тс! Я не настолько хрупка, чтобы не справиться с бойким любовником. Когда я сказала, что мне часто снится та ночь, когда я сбежала, я имела в виду, что каждый раз я заново переживаю ее. Во сне я не сбегаю от своих мучителей. Я все так же заперта в маслобойне, и меня все так же порют и унижают.