Рабыни дьявола - Жюльетта Бенцони Страница 51

Но Марианна ничего не ощущала, ничего не слышала, ничего не видела, кроме покидавшего ее брига. Она страдала, как при пытке: словно невидимый трос, сотканный из ее собственной плоти, натянулся между нею и американским кораблем, трос, чье натяжение делалось все более и более болезненным вплоть до того момента, когда, оторвавшись от ее груди, он исчезнет в море, унося ее сердце.

В лихорадочном сознании несчастной непрерывно возникала коротенькая фраза, назойливая и жестокая, как язвительная ритурнель:

«Он не дождался меня… не дождался!..»

Итак, терпения и любви Язона, который, однако, ради этого свидания пересек океан и два моря, хватило только на пять дней? Он не почувствовал, что та, кому он клялся в любви, находилась здесь, совсем рядом с ним, он не услышал ее отчаянные призывы. И теперь он уезжал, удалялся к своей другой возлюбленной – морю – и, может быть, навсегда… Как настигнуть, как удержать его?..

Теряя дыхание, с рвущимся из груди сердцем, Марианна продолжала бежать, не отводя залитых слезами глаз от солнечного пятна, которое непрерывно росло между кораблем и землей и становилось громадным. Пятно, сверкающее, как последняя надежда, притягивавшее ее, словно возлюбленный. Она сейчас бросится в него… До него осталось всего несколько шагов…

Могучая рука схватила Марианну как раз в тот момент, когда она подбежала к краю набережной.

В неудержимом порыве она летела к воде, когда ее внезапно остановили, и она оказалась, совершенно беспомощная, носом к носу с… лейтенантом Бениелли, который смотрел на нее как на привидение.

– Вы? – с изумлением пробормотал он, убедившись, кем была эта безумная, которую он удержал на грани самоубийства. – Это вы?.. Невозможно поверить!

Но Марианна в своем отчаянии дошла до того, что ее не удивило бы появление самого Наполеона. Она даже не узнала того, кто ее удерживал, видя в нем только препятствие, от которого надо избавиться. Она отчаянно билась в его руках.

– Пустите меня! – кричала она, пытаясь освободиться. – Да пустите же меня!..

К счастью, корсиканец держал ее крепко, но его терпение быстро истощилось. И он стал резко трясти свою пленницу, чтобы заставить ее хотя бы прекратить крики, которые всполошили всю набережную. И действительно, отовсюду появлялись угрожающие лица людей, которые видели только одно: грубо обращавшегося с молодой женщиной «оккупанта». Чувствуя, что обстановка накаляется, Бениелли, в свою очередь, закричал:

– Ко мне, драгуны!

Но Марианне не пришлось увидеть приход вызванной Бениелли помощи. Поскольку она продолжала вопить и вырываться, разъяренный лейтенант точным ударом кулака заставил ее замолчать. И вместо воды Марианна погрузилась в благодатное беспамятство.

Придя в себя от неожиданного обморока под действием уксусной примочки, Марианна увидела перед собою полу халата и комнатные ковровые туфли, которые что-то напомнили ей: она сама вышивала эти чайные розы на черном фоне.

Она подняла голову, почувствовав боль в подбородке, оттолкнула компресс, который держала горничная, и радостно воскликнула:

– Аркадиус!

Это был действительно он. Закутанный в полосатый халат, со смешно взъерошенными волосами, подчеркивавшими его сходство с мышью, виконт де Жоливаль следил за действием лечения.

– Она пришла в себя, господин виконт! – вскричала горничная, заметив, что больная приподнялась.

– Прекрасно! Теперь можете оставить нас.

Но едва субретка подняла и усадила Марианну на краю канапе, как та оказалась в его объятиях.

Придя в сознание, она вспомнила о своем горе и, рыдая, бросилась на шею Аркадиусу, не способная, впрочем, выговорить ни единого слова.

Полный сострадания, но уже привыкший к подобным коллизиям, Жоливаль предоставил буре успокоиться самой, удовольствовавшись нежным поглаживанием еще влажных волос той, кого он считал своей приемной дочерью. Мало-помалу рыдания утихли, и Марианна голосом маленькой обиженной девочки шепнула на ухо старому другу:

– Язон!.. Он уехал!

Аркадиус рассмеялся, отвел от своего плеча залитое слезами лицо Марианны, затем, вынув из кармана халата носовой платок, стал вытирать ее опухшие красные глаза.

– И из-за этого вы хотели броситься в море? Да, он уехал… в Чьоджию взять пресной воды и груз копченой осетрины. Завтра он вернется. Это, кстати, и послужило причиной, почему Бениелли дежурил в порту. Я указал ему место, где стояла «Волшебница» и куда она должна вернуться, на случай, если вы появитесь в ее отсутствие, что вы и не преминули сделать!..

Чувствуя чудесное облегчение, охваченная желанием и смеяться и плакать, Марианна с восхищением смотрела на Жоливаля.

– Вы знали, что я приду?

Улыбка виконта угасла, и молодая женщина заметила, что за время ее отсутствия виконт де Жоливаль постарел. Его виски сильно засеребрились, а на лбу и у рта появились новые морщины. Она с нежностью поцеловала следы беспокойства из-за нее.

– Это был наш единственный шанс встретить вас, – вздохнул он. – Я знал, если вы живы, вы сделаете все, чтобы прибыть на свидание. За исключением этого мы не смогли найти ни малейшего следа, несмотря на усилия всех, включая великую герцогиню Элизу, поставившую на ноги всю полицию. Агата, конечно, рассказала о письме от мадам Ченами, письме, приглашавшем вас на свидание, ибо вы ушли поспешно, одевшись так, чтобы не бросаться в глаза. Но, естественно, мадам Ченами ничего не писала, а вы… не подумали оставить мне хоть малейшее указание, – упрекнул он.

– Письмо Зоэ требовало хранить тайну. Я подумала, что она в опасности. У меня не было времени на размышления. Но если бы вы знали, как я потом жалела о своей опрометчивости!

– Мое бедное дитя. Любовь, дружба и осмотрительность не так уж часто ладят, особенно среди вас! Конечно, генерал Арриги и я сразу же подумали о вашем муже, который мог потерять терпение…

– Князь умер! – мрачно оборвала его Марианна. – Его убили.

Ах!..

В свою очередь Жоливаль вгляделся в лицо молодой женщины. То, что ей пришлось пережить, ясно показывала бледность кожи и тоска во взгляде. Он догадывался, что она прошла через ужасные испытания и, может быть, еще рано говорить о них. Отложив на потом расспросы, Жоливаль продолжал свой рассказ:

– Я дам вам слово позже. Теперь все станет ясным. Но после вашего исчезновения мы словно с ума посходили. Гракх собирался отправиться в Лукку поджечь виллу, а Агата целыми днями лила слезы, говоря, что вас, безусловно, похитил демон Сант’Анна. Спокойней всех, разумеется, вел себя герцог Падуанский. Он поехал с солидным эскортом на виллу dei Cavalli, но нашел там только немногочисленных слуг, оставленных для поддержания порядка. И никто не знал, где находится князь. Для него привычны… или теперь надо сказать, были привычны отлучки, и он никогда никого не предупреждал ни о своем отъезде, ни о возвращении. Так мы ни с чем вернулись во Флоренцию, огорченные и отчаявшиеся, ибо у нас больше не было ни малейшего указателя к поискам. Конечно, мы не были убеждены, что князь Сант’Анна полностью непричастен к вашему похищению, но мы почти совершенно не знали, где находятся его другие владения. Где искать? В каком направлении? Разосланные повсюду агенты полиции великой герцогини вернулись несолоно хлебавши. Наконец мне пришло в голову приехать сюда по причине, о которой я вам уже сказал. Но… признаюсь вам, в течение пяти дней после прибытия Бофора каждый уходивший час уносил с собой частицу надежды. Я уже готов был поверить…