Игры на раздевание - Виктория Мальцева Страница 51

7/04/2019

Сегодня утром я заметил на твоей ноге небольшую царапину - скорее всего, ты зацепилась за какую-нибудь ветку - не смотришь ведь никогда под ноги. Викки, твоя рана не идёт у меня из головы - весь день стоит перед глазами. Мне даже физически паршиво - будто это меня поранили, причём где-то глубоко внутри. Проклятое беспокойство. С ужасом думаю о том, как смог бы пережить что-нибудь действительно серьёзное, какую-нибудь тяжело излечимую болезнь. О неизлечимых мой мозг отказывается думать в принципе.

15/04/2019

Сегодня твой День Рождения. Не знаю, откуда во мне столько самоуверенности, но я не ожидал, что ты захочешь провести его не со мной. Твои любимые цветы уже в вазе, ужин давно остыл - пять часов прошло. А может, это и к лучшему: ты ведь знаешь - я не гениальный повар, не повезло. Я придумал для тебя особенное поздравление, жаль, что ты не пришла. Жаль. Завтра я уезжаю, Викки. Скорее всего, надолго. Самое страшное - мною давно потерян контроль над тем, что сам же и начал, и теперь понятия не имею, что будет с нами, когда я вернусь. Наверное, уже ничего. Это так жутко, Вик. Помнишь, когда-то мы говорили о самых страшных способах ухода в мир иной, и ты сказала, что нет ничего ужаснее, чем застрять в пещере и в ней же умереть. Кажется, я сейчас именно там, в пещере - темнота, одиночество и давящие стены собственной глупости.

Пока ждал тебя, почему-то вспомнил нашу вторую встречу. Я помню длинное чёрное платье, оно доставало до самых пят, едва ли не волочилось по грязной бетонной плитке остановки. Я помню белые розы на юбке и рукавах, неглубокий вырез, не дающий простора моей фантазии, но оставляющий бездну надежд, и помню то, как не мог оторвать глаз от твоей талии, борясь с диким необъяснимым желанием обнять её ладонями и узнать, сомкнутся ли мои пальцы. Необычная, необыкновенная, тонкая, ты была спрятана в экстравагантно безобразном платье. Мне захотелось купить тебе новое. Подарить сотни нарядов и надеяться на то, что однажды ты позволишь одеть себя ладонями, укрыть своим телом. Замечталось взять тебя на руки и, не останавливаясь, нести.

«Куда?» - спросишь ты.

И я отвечу: «Это не важно».

1/05/2019

Тебя нет, ты снова с ним.

Я знал, что будет тяжело, но не отдавал себе отчёта в том, насколько. Не всякую боль можно вытерпеть, оказывается.

Знаешь, со мной происходят странные, совершенно невообразимые для моей ситуации вещи: из всей какофонии душераздирающих эмоций, обуревающих моё порядком потрёпанное существо, ближе к полуночи выделилась одна неожиданная: оказывается, я беспокоюсь о том,  укроет ли он тебя ночью, когда ты раскроешься. Не поверишь, не могу уснуть: чувствую на расстоянии как тебе холодно – он забыл, и ты мёрзнешь. Я не могу спать, зная, что ты мёрзнешь…

2/05/2019

Я должен тебе признаться в малодушии. Большая часть жизни прожита в заблуждениях, главное из которых - моя сила духа. Я оказался слаб, Викки. Слишком слаб. Постыдно, позорно слаб. Я не хочу сдаваться, но чувствую, как от меня отваливаются куски. Ревность разъедает меня, превращая в труху.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Tony Anderson - Rise (feat Salomon Ligthelm)

9/05/2019

Я вдребезги пьян…

Викки, я говорил тебе, что слаб? Кажется, говорил. Ты знаешь, сегодня я принял лекарство. Всё-таки принял. Нет, не угадала - не виски. Виски давно не помогает.

Викки… Викки, моя Викки…

Сколько лет? Сколько лет прошло с той самой нелепой и самой главной в нашей жизни ночи? Семнадцать? Семнадцать… Семнадцать лет мои руки не касались женщин, кроме одной - тебя. Викки, я даже не спросил её имя…

Опускаю руки, и перечитываю снова:

Сколько лет прошло с той самой нелепой и самой главной в нашей жизни ночи? Семнадцать? Семнадцать… Семнадцать лет мои руки не касались женщин, кроме одной - тебя. Викки, я даже не спросил её имя…

И ещё:

Семнадцать лет мои руки не касались женщин, кроме одной - тебя.

И ещё.

И ещё.

И ещё.

- ЧТО ЖЕ ТЫ НАТВОРИЛ, КАЙ?!! – и это не вопрос. Даже не стон. Это животный вопль моего отчаяния.

Перед моими глазами чёртов отель. Чёртов отель и чёртов март. Письмо датировано маем – самый разгар моего «оживания» в объятиях Анселя.

Мои пальцы безжалостно сдавливают глаза: Господи, Кай, что же ты натворил, ЧТО-ТЫ-НАТВОРИЛ?!!

Тяжело читать сквозь слёзы, но и остановить агонию разума уже невозможно:

28/05/2019

Мне страшно оттого, что ты уходишь, хотя… я потерял тебя уже давно.

29/05/2019

Мои послания к тебе каким-то странным образом переродились в зависимость. Ну надо же! Мысль написать тебе стала вызывать у меня накаты чего-то подозрительно похожего на радость. Наверное, я окончательно слетел с орбиты, если радуюсь уже хотя бы такому способу прикоснуться к тебе.

Так хочется поговорить. Ты знаешь, желающих разделить беседу уйма, и что парадоксально, от всех хочется сбежать. Всё это – не те лица.

30/05/2019

Я знаю, какое кино включу себе перед смертью - самые ценные кадры, увиденные моими глазами при жизни. Помнишь, в юности ты почти не стригла свои волосы? Они отрасли и доставали тебе до самой поясницы? Перед вечерним душем ты всегда собирала их в забавный клубок на макушке, а после него и случалось самое завораживающее: твоя рука резко стягивала заколку, удерживающую всю эту конструкцию, и она обрушивалась вниз, на спину, одной упрямой тяжёлой лавиной. Попробуй увидеть это моими глазами: твои женственные изгибы, нежность, тонкость, линии спины и талии, плеч и лопаток, и река твоих волос… Тебе случалось их распускать и в ванной, и в такие моменты  меня накрывали маниакальные приступы разочарования, граничащего с бешенством. Но я говорил себе: спусти пар, парень! Она ведь даже не представляет, с каким нетерпением ты ждёшь её вечернего ритуала, не знает, с каким раболепием твои глаза наблюдают за каждым её движением.

Я был жив, Викки, и хотел простых, даже примитивных вещей - секса со своей женой, разговоров с ней же о пустых или сложных вещах, планах, элементарных объятий, которые нужны и приятны обоим.