Ночная тень - Кэтрин Коултер Страница 51

— Нет, Лили!

Он не мог разрешить ей раздеть себя, зная, что проиграет в этой схватке. Он не мог позволить атому случиться. Не мог допустить, чтобы она победила.

Найт быстро перекатился на бок. Лили простонала его имя, пытаясь повернуться к нему, найти, вернуть обратно. Ее руки коснулись его лица, плеч, сомкнулись на запястьях.

Найт снова поцеловал ее, томительно-жгуче. Его ладонь легла на упругую грудь, и Найт ощутил бешеный стук собственного сердца, мягкую, легкую дрожь ее плоти, желание, пожирающее ее. Расставив пальцы, он распластал ладонь на ее животе, ощутив, как напряжены мышцы, осознав, что Лили поймана в ловушку непреодолимого желания. Она в его власти. Целиком принадлежит ему. Он победил.

— Лили, взгляни на меня. Открой глаза! Я хочу видеть твое лицо, когда касаюсь тебя, хочу, чтобы ты знала, что я смотрю на тебя, когда ласкаю.

Наслаждение волнами прокатывалось по телу, окутывая, охватывая, завладевая, и Лили, открыв глаза, заметила в его напряженном взгляде чисто мужское торжество, не относящееся к ней, — отчужденное, холодное, почти злорадное.

— Нет… о пожалуйста, нет… нет, Найт… — Она не могла позволить атому случиться, не могла. Почему он делает это с ней? — Пожалуйста, Найт…

— Пожалуйста, что, Лили? — сказал он, почти не отрываясь от ее губ. Со спокойной расчетливостью немного отвел руку, осторожно, еле дотрагиваясь, положил ладонь на ее грудь и, увидев разочарование в ее глазах, ощутив, как ищуще приподнялись ее бедра, улыбнулся:

— Ты такая страстная. Лили, и теперь принадлежишь мне. Тебе не нравится это?

Его язык легкими касаниями начал гладить ее язык, а пальцы одновременно слегка коснулись соска. Лили что-то несвязно выкрикнула прямо в его рот и снова ощутила его триумф, беспредельное мужское удовольствие и удовлетворение и в эту минуту возненавидела себя и свое предательское тело… Но она и во сне представить не могла, что так может быть: когда Трис целовал Лили, она не чувствовала ничего — ни малейшего трепета. А сейчас… Она вздрагивала, как в лихорадке, отдаваясь на волю безумных ласк. Губы Лили раскрылись шире, предлагая ему завладеть ими. Рука Найта крепче легла на ее грудь, лаская ее, нежно, искусно, ненасытно, трепетно, сжимая, гладя, дразня. Неожиданно его рот сомкнулся на крохотном соске.

Это переполнило чашу. Лили выгнула спину, тихо, жалобно застонав.

— Да, Лили, да. Вот так… дорогая, да…

Держи он себя в руках по-настоящему, в этот момент ему следовало бы немедленно остановиться.

Не переставая жадно сосать, Найт с силой сжал свободной рукой другую грудь, ощущая, как бешено бьется ее сердце, и на кратчайшее мгновение поднял голову, чтобы взглянуть на нее. Глаза Лили были закрыты, голова запрокинута, на лице выражение почти болезненного наслаждения. Боже, она так прекрасна, так трогательна…

Найт снова впился губами в ее сосок. Нет, нет, он не станет смотреть на нее, пока не убедится, что может держать себя в руках. Он ошибался. Она всего-навсего еще одна женщина, еще одно тело, бесконечно желанное, но ничего больше.

Он опустил руку, чтобы коснуться ее талии, погладить живот. Лили, почти теряя сознание, извивалась под ним. Найт улыбнулся, презрительно, жестоко:

— Ты хочешь меня. Лили? — Лили задушила невольный вскрик, и Найт заметил, как ее руки сжались в кулаки, комкая простыню. — Коснись меня. Лили. — Он снова и снова требовал, чтобы Лили открыла глаза, и, когда она повиновалась, снова приказал:

— Коснись меня. Лили.

Лили медленно подняла руки, осторожно положила ему на плечи, и это простое движение, ощущение маленьких ладоней, даже не на обнаженной коже, а через проклятый халат, едва не прикончило его. Найт быстро сжал тонкие запястья и отвел ее руки.

— Что ты чувствуешь. Лили?

— Не знаю, — вырвалось у нее почти воплем, пронзительным, раздраженным. Лили тяжело дышала, широко открыв безумные, невидящие глаза с суженными зрачками.

Не отводя взгляда от ее лица, он провел рукой по ее животу, скользнул ниже, осторожно сжал холмик, покрытый светлыми завитками.

Веки девушки бессильно опустились, тело дернулось:

— Найт…

— Не смей закрывать глаза! Лили послушалась.

— Теперь скажи, чего ты хочешь. Скажи, что испытываешь сейчас. — Он на секунду отнял руку, разорвал еще больше ее сорочку, и, увидев темно-золотое руно, улыбнулся:

— Скажи мне, Лили.

Пальцы нашли средоточие ее женственности, чуть нажали. Боже, какое торжество! Каким могущественным он себя ощущает!

— Я.. я… Найт, о…

Найт был потрясен быстротой и неподдельностью ее отклика. Лили едва не забилась в конвульсиях, а ведь он лишь дотронулся до нее…

Он быстро отнял пальцы, наблюдая, как она медленно распахивает глаза и смотрит на него смущенно с примесью какого-то отчаяния. Он немного помедлил, и его пальцы вновь нашли ее:

— Найт…

— Да, Лили? Тебе ведь это нравится, правда? Ты такая мягкая, Лили, и набухла, словно зрелый плод, и уже влажная, там… и все это для меня. Вот видишь? Это ты, Лили.

Он легко коснулся пальцами ее щеки, и она в самом деле почувствовала собственную влагу. Лили дернулась, как от удара, и его тело едва не взорвалось в ответ.

На этот раз Найту приходилось быть очень осторожным, чтобы не довести ее до пика наслаждения. Он дразнил ее, терзал томительными ласками, зная, что она почти на грани, но уверенный также, что именно он будет решать, что испытает Лили и когда.

И тут внезапно ее ноги раздвинулись, а бедра приподнялись, словно подталкивая, давя, напирая на его руку, требуя, умоляя. Лили забыв о гордости, искала лишь завершения.

Найт отодвинулся, и его палец мгновенно проник во влажную расщелину. О Господи. Такая горячая и тугая, и тесная, такая маленькая… Найт почти зарычал от невыносимой боли наслаждения.

Нет, он не мог. Он снова должен взять себя в руки. Нельзя допустить, чтобы она так влияла на него.

Найт снова начал ласкать нежную раковину, улыбаясь почти болезненно.

«Знакомая территория», — подумал он, не прекращал движений, ритмических, сначала легких, затем более глубоких, настойчивых, дразнящих и снова грубых, резких, беспощадных, чувствуя, как нарастает ее наслаждение, упиваясь беспорядочными подергиваниями бедер, напряженных ног, слушая срывающиеся с губ безудержные крики. И в то мгновение, когда она готова была забиться в судорогах оргазма, он отнял руку и, поднявшись, встал около постели, тяжело дыша глядя на измученную девушку. Разорванная сорочка открывала бедра. Найт смотрел на гладкую белую плоть, плоский живот, треугольник густых темно-золотистых волос. Иисусе, такая изысканная, такая горячая, страстная, готовая немедленно откликнуться…

На прикосновение любого похотливого дурака. Но Лили выгибалась, поднимая бедра, по-прежнему охваченная страстью. Неожиданно она заплакала — тихо, беспомощно, жалобно. Найт попытался отодвинуться от нее, но почему-то не смог. И не было сил выносить эти слезы. — Ладно, дьявол тебя возьми. Он больше не лег рядом с ней, не сумел заставить себя и лишь только сел, прижав одну руку к ее животу, чтобы удержать на месте, как пальцы второй опять нашли влажное сокровенное местечко. Только тогда Найт взглянул в лицо девушки. Та уставилась на него невидящими, немигающими глазами и не пришла в себя даже тогда, когда опытные руки Найта быстро подарили ей жгучее наслаждение. Лили вскрикнула, и он поспешно закрыл ей рот ладонью. Боже, это уж слишком! Тяжело дыша, сильно вздрагивая, она всем весом налегала на его пальцы, по-прежнему не сводя с него глаз, и на кратчайшее мгновение Найт почувствовал, что стал частью Лили, слился с ней в единое целое.