Чарлстон - Александра Риплей Страница 50

Отъезд Пинкни нарушил привычное течение жизни в доме Трэддов. Визиты Эдвардсов, приходивших дважды в неделю, вынужденно прекратились. Мэри оплакивала возникшую в ее жизни пустоту. Пруденс страдала молча и более глубоко. Они с Пинкни поменялись ролями. Теперь она поминутно ждала его, а он назначал время тайных свиданий. Пока шли дожди, Пинкни маялся от напряженного ожидания, и их встречи участились. Пруденс постоянно была словно в лихорадке. А потом он уехал.

В доме Энсонов также ощутили отсутствие Пинкни. Его визиты к Лавинии почти прекратились, но он по-прежнему был верным другом Эндрю и заглядывал к нему хотя бы ненадолго каждые два-три дня. Эндрю продолжал свои занятия науками, и Пинкни неизменно подбадривал его. С отъездом Пинкни Эндрю забросил книги. Это было тяжелым ударом для его отца и жены. Джошуа и Люси не могли ни заставить его заниматься, ни внушить ему веру в себя.

– Эгоист, – ворчала на Пинкни Эмма Энсон, показным гневом стараясь заглушить беспокойство о сыне.

Лиззи плакала и никого не слушалась. Джо мог бы заменить ей отсутствующего брата, но его никогда не было дома. Он постоянно уходил по делам. Когда Софи гуляла с девочкой в парке, Лиззи назло ей старалась испачкаться как можно больше.

Однажды в жаркий полдень Софи предложила своей подопечной запретное удовольствие. Вместо того чтобы идти в парк, они сели в наемную карету. Лиззи только однажды каталась в замечательной красной повозке вместе с Пинкни, но тогда они проехали всего пять кварталов от парка до Брод-стрит. Девочка забралась в карету вместе с Софи и завизжала от восторга, когда возница зазвонил в колокольчик и хлестнул лошадей поводьями. Карета остановилась у Брод-стрит, и Лиззи с сожалением вздохнула. Но Софи велела ей сидеть на месте. Путешествие еще не закончилось. У девочки глаза расширились от изумления. Вот так приключение! Она никогда не бывала дальше Брод-стрит, служившей границей жилых кварталов, с тех пор как Трэдды уехали с Шарлотт-стрит два года назад.

По мере того как повозка медленно продвигалась по Митинг-стрит, удивление девочки все возрастало. Повсюду царила деловитая суета. По тротуарам спешили толпы людей. По обеим сторонам улицы возводились новые дома, и молотки стучали так громко, что ей пришлось заткнуть уши. Мужчины и женщины торопливо садились в карету и так же торопливо покидали ее. Только две женщины с ярко-розовыми щеками, в платьях, украшенных бусинами и перьями, видимо, никуда не спешили. Лиззи смотрела на них во все глаза, пока грубая рука Софи не закрыла ей лицо и карета не проехала мимо.

Доехав до угла, карета свернула налево. Лиззи испуганно уставилась на зубчатые стены и башни крепости. На учебном плацу маршировал один из расквартированных там армейских полков, барабанной дробью отбивая шаг. Столпившиеся вокруг площади зеваки смотрели, устрашенные, на воплощение грубой силы. Девочка пришла в ужас. Она сжалась в комочек и придвинулась как можно ближе к Софи. На дальнем конце площади карета остановилась, и Софи велела ей выходить.

– Нет, я не хочу, – заплакала Лиззи.

Софи, крепко ухватив ее за предплечье, высадила девочку на тротуар. Их обступила толпа.

Расталкивая людей одной рукой и держа Лиззи, будто в тисках, другой, Софи прокладывала перед собой тропу. Лиззи едва держалась на ногах и сквозь слезы не видела ничего, кроме расплывающихся цветных пятен. Она чувствовала, как ее давят горячие тела, отвратительно пахнувшие потом и дешевым виски. Чьи-то грубые руки дергали ее за пояс и за ленточки соломенной шляпки. Хриплые голоса обменивались мнениями по поводу ее рыжих волос и белого личика. Девочка еле дышала.

Софи потащила ее прочь от людей – по неровным булыжникам Кинг-стрит, затем вдоль пустого тротуара. Вдруг служанка остановилась.

– Глянь-ка туда, – велела она страшным шепотом, указывая через улицу.

На противоположной стороне, посреди площади, поросшей выжженной травой, высилась кирпичная стена. Огромные железные ворота со скрещенными копьями на фризе стояли открытыми. Взглянув сквозь них, Лиззи увидела огромное каменное здание. Девочка не могла оценить ни красоты его пропорций, ни плавного ритма колонн портика. Здание выглядело угрожающе и подавляло ее. У Лиззи закололо в груди, она начала задыхаться. Софи грубо встряхнула ее.

– Брось выламываться, – прошипела она. – Ты дурная девочка, и я привела тебя сюда показать, что случается с такими гадкими девочками, как ты. Это сиротский приют, и в нем живут нехорошие дети. Знаешь, чем их кормят? Я тебе скажу. Раз в день им дают холодную мамалыгу и воду. А кто провинился и вовсе не кушает. Спят на полу, такие вот гадкие девочки, как ты, и ноги им обкусывают тараканы. Сюда отошлет тебя твоя мама, если ты не перестанешь пачкать платье и не будешь меня слушаться. Ты меня слышишь?

Лиззи, задыхаясь, хватала воздух ртом. Софи вывернула ей руку:

– Тебе говорят, ты слышишь меня? Лиззи кивнула.

– Тогда пойдем домой. И никому не говори, что я возила тебя в карете, не то придут солдаты и заберут в приют.