Незнакомец - Портиа да Коста Страница 50

– Расстегни брюки и вытащи свое хозяйство, – тихо распорядилась Клодия. – Хочу посмотреть, стоит ли он моих усилий и времени.

Покорно опустив глаза, Тристан тут же расстегнул узкий ремень из кожи ящерицы, быстро справился с застежкой брюк и, преодолев последнюю преграду в виде ширинки на трусах-боксерах, обнажил перед ней достойный уважения экземпляр.

«О да, он прекрасно мне послужит», – размышляла Клодия, немного удивившись собственной рациональности. Этот инструмент послужит ей, когда Пол уйдет, а он, конечно, уйдет, когда к нему вернется память. Ей понадобится мужчина, дабы утолять тот огонь, что разжег незнакомец; мужчина, которого она считала бы сговорчивым и привлекательным, который был бы с ней не только по обязанности, но и по искреннему желанию.

«Я не только лесбиянка, – думала Клодия, наблюдая за появлением капельки семени на головке. – У меня есть Мелоди и, возможно, еще и Беатрис для любовных игр, но они не все, что мне нужно».

Ни одна, ни другая не могли дать того, что находилось всего в нескольких дюймах от ее пальцев. Она могла бы сейчас подержать его в руках, если б захотела, поиграть с игрушкой, которую его вероломство отдало почти в полное ее владение. Но она решила пока что этого не делать. Существуют куда более изощренные способы привязать его к себе.

– Помастурбируй для меня, Тристан, – попросила Клодия бархатным голосом. Он теперь полностью в его руках, так что кричать необязательно. – Покажи, что делаешь, когда ты один. Когда думаешь о женщине, которую желаешь, но которая не с тобой.

Она положила ладонь ему на бедро, рядом с обнаженной плотью и его дрожащей рукой, надеясь, что он поймет безмолвный намек. Лучше, если этой женщиной из грез будет она!

Тристан взглянул на нее, выражая свою последнюю мольбу о самоуважении, но она слегка качнула головой. Он стиснул пальцы, потом положил их на свою плоть.

«Не совсем тот утонченный дикарь, каким явил себя Пол», – думала Клодия, следя за первыми короткими и энергичными усилиями Тристана. Она догадалась, что он пытается покончить с этим как можно скорее, дабы свести позор к минимуму, и неодобрительно цыкнула.

– Ты же ни с кем не соревнуешься, Трис, – сдержанно напомнила она. – Постарайся быть чуть более… более артистичным, так сказать.

Тристан облизал губы, как усидчивый мальчишка, и ритм его движений замедлился. Слегка поерзав на кровати, он поправил мошонку, после чего закрыл глаза, словно дзен-буддист, созерцающий мир изнутри.

– Так-то лучше, – похвалила Клодия, начиная восхищаться им: она всегда подозревала наличие у Тристана больших возможностей. – Ляг, – велела она, слегка надавив ему на плечи и любуясь тем, как ловко он управляется со своим инструментом. – Вот так. – Он откинулся на спину. Его длинные, стройные ноги в стильных брюках вытянулись во всю длину. – Лучше. Намного лучше!

Тристан теперь действовал куда более тонко, без резких движений. Он скорее играл, чем работал. Точные движения подчеркивали его великолепные пропорции.

– Много, много лучше, – похвалила Клодия и, послюнив палец, дотронулась до длинного напряженного стержня. Тристан резко втянул воздух и стиснул зубы, но не запнулся.

«Молодец!» – молча отметила она, легко скользнув пальцем вверх-вниз, затем позволила себе нырнуть ниже и глубже в поисках яичек. И вновь Тристан охнул и, казалось, готов был запротестовать, но сдержался, продолжая поглаживать большим пальцем головку. Клодия обхватила яички, и он прошептал:

– О боже!

«И все это в моем полном распоряжении», – подумала Клодия, едва не рассмеявшись вслух над своей прихотью. Ошибившись в оценке, Тристан вручил ей власть над своим телом. Может, приказать ему постоянно, не снимая, носить на шее что-то вроде поводка, чтобы не забывал о собственной глупости и о том, кому он теперь должен быть безоговорочно предан.

Клодия ощупала свои новые владения, и Тристан, резко дернувшись, выгнулся на кровати. Член раскраснелся, раздулся и вздыбился. Чувствуя, что он в любую минуту может выстрелить, она убрала руку и твердо сказала:

– Пока хватит. Ляг, руки по швам.

– Но…

Клодия успокоила его быстрым, смачным поцелуем, прижавшись пахом к бедру, когда склонилась над ним. Пора ему полежать смирно и дать ей вырваться вперед.

– Закрой глаза, – прошептала она, отстранившись, и его длинные, удивительно темные ресницы дрогнули и опустились.

Отодвинувшись немного в сторону, Клодия легла на спину и раздвинула ноги под пышной пеной нижних юбок из фатина, благодаря которым ее кокетливая юбка упруго колыхалась при ходьбе. Затем, смочив слюной тот самый палец, что гулял по другой территории, сунула руку в трусы и отыскала клитор.

– Что ты делаешь? – прохрипел Тристан с нотками отчаяния.

– Тише! Не подсматривай! – приказала Клодия, изо всех стараясь не выдать голосом стремительного приближения собственного финиша. Перевернувшись на бок, она увидела выражение крайнего напряжения и неутоленной похоти на лице Тристана, и это ускорило наступление кульминации.

Стиснув зубы, чтобы не вскрикнуть, и зажав руку между ног, Клодия напряглась всем телом, сдерживая бурю эмоций. Ей хотелось метаться по постели и упиваться великолепными ощущениями, но это означало выдать Тристану слишком много. Поэтому она удержала свой восторг в себе.

Кажется, потребовалась целая вечность, чтобы прийти в себя, но даже когда она уже села, посторгазмические волны все еще накатывали одна за другой. Лицо Тристана напряглось еще больше, и у нее закралось подозрение, что он прекрасно знает, чему был свидетелем. Член его сделался тверже прежнего, если такое возможно.

Но это только начало, мой мальчик, с нежностью подумала она, спустила ноги с кровати и сняла трусики.

В течение следующего часа Клодия позаботилась, чтобы Тристан Ван Диссель познал и рай и ад. Пока бедняга силился оставаться неподвижным без помощи пут, которые доставили ей столько удовольствия в их играх с Полом и Мелоди, Клодия совершенно беззастенчиво использовала его молодое тело.

– Если кончишь раньше, чем я разрешу, Трис, мне придется подать на тебя в суд, – поддразнила она, сидя на нем верхом, и по его щеке скатилась слезинка.

Но он все же поразил ее, оказавшись отличным любовником. Он был сильным, красивым, хорошо заботился о своем теле. И хотя ему не хватало неукротимой загадочности и блестящего ума Пола, теперь, оказавшись полностью у нее в рабстве, Тристан делал все, что было в его силах, дабы умиротворить ее. Его умение владеть собой оказалось воистину удивительным, ибо как она его ни мучила, ему удалось удержаться до конца – настоящее чудо, учитывая, с какой необузданностью она скакала на нем.

Но даже выдохшийся и иссякший, он продолжал верно служить ей губами и языком, вознося на вершину снова и снова.

Выжатый досуха, совершенно обессиленный, Тристан лежал на кровати, раскинув ноги. Клодия же излагала свои заключительные указания, касавшиеся практических вопросов, таких приземленных после недавнего безумия.