Тайный искуситель - Тина Сент-Джон Страница 50

Каждый, кто мог подняться, поднялся и приветствовал короля Ричарда. Львиное Сердце с такой гордостью возглавлял караван с припасом, словно победа над налетчиками была его персональным триумфом, безотносительно к Себастьяну и его малочисленному отряду. Захира взглянула на Себастьяна, чтобы оценить его реакцию на то, что король украл у него победу, но на его лице не было ни намека на возмущение. Он не жаждал признания или похвалы, поняла она, наблюдая, как Себастьян равнодушно принимает поздравления и добродушные шутки от других солдат, которые подошли, чтобы поприветствовать его в лагере. Более того, в тот момент Себастьян выглядел больше похожим на короля, чем сам король; высокая фигура черноволосого капитана и непринужденное благородство в его поведении выделяло его среди обычных мужчин, которые толпились вокруг каравана.

Сердце Захиры забилось сильнее от гордости за него, при виде того, как он воссоединяется с солдатами и друзьями, с которыми наверняка не один месяц бился бок о бок, пока рана не приковала его к Ашкелону. И, словно ощутив ее теплый взгляд, он обернулся к ней. Их взгляды встретились и сплелись, а внешняя суета внезапно перестала существовать.

В его глазах она увидела желание, в его улыбке — безмолвное приглашение, от которого мурашки побежали по ее коже. Захира прикусила губу, чтобы не улыбнуться в ответ, помня о любознательных взглядах нескольких франкских рыцарей, глазеющих на нее.

— Сегодня вечером пир! — крикнул король, его баритон немедленно привлек внимание всех присутствующих, когда он спешился со своего гарцующего, фыркающего жеребца. Взмахом руки он отослал нескольких мужчин разгружать верблюдов и повозки. — Сегодня у нас есть припасы и вино и отличный повод отпраздновать. Сегодняшняя победа стала лишь привкусом того, что ожидает нас вскоре, когда мы выйдем на Иерусалим!

— Такова Божья воля! — хором ответили солдаты. Потрепанные и уставшие, крестоносцы вскинулись в ответ на королевский призыв к войне, и под общие аплодисменты тут и там раздавалось: — Помощь, пришла помощь во имя Гроба Господня! Смерть нечестивцам!

В толпе собравшихся франков Захира чувствовала себя так же неуютно, как и ее внезапно заупрямившаяся кобылица. Она пыталась успокоить лошадь, но в конце концов только Себастьяну удалось усмирить нервную вороную. Он не присоединился к песням и крикам своих соотечественников о войне. Вместо этого он спешился, подошел сбоку к кобылице Захиры и мягким, тихим голосом успокоил ее, поглаживая по взмокшей шее. Затем он повернулся к Захире и предложил ей руку, чтобы помочь спешиться.

— Король подготовил для меня палатку в лагере, — сказал он. — Я уверен, вам там будет намного комфортнее, миледи.

Она кивнула, благодарная за возможность покинуть шумную толпу рыцарей. Себастьян помог ей спрыгнуть на землю, затем повел в сердце лагеря. По пути они подошли к палатке из красной ткани, установленной возле коновязи с армейскими лошадьми. Из палатки доносились женские голоса, смех, арабская речь и целый хор женской болтовни, то и дело прерывающийся ударом барабана или звуками тамбурина с перезвоном колокольчиков. Танцовщицы, поняла она, когда вместе с Себастьяном приблизилась к павильону и осмелилась заглянуть внутрь.

Вход в палатку был открыт для доступа свежего воздуха и легкости входа, открытая часть тента удерживалась на двух столбах, по обе стороны которых горели факелы. Внутри курились благовония и опиум, колечки дыма вились над головами пяти молодых сарацинок, которые бездельничали, словно одалиски в гареме. Танцовщицы лежали на подушках и коврах, в разной степени обнаженности, их хорошенькие лица были без вуалей, темные волосы неприкрыты, приличия явно презирались, учитывая прозрачные шелковые панталоны и крошечные лифы, которые почти не оставляли места воображению.

Они хихикали над словами одной из них, но перестали болтать в тот же миг, как их глаза засияли при виде Себастьяна. Та, что держала тамбурин, полулежа на подушках, подалась вперед с текучей грацией, каждому движению которой отвечал звон браслетов на ее запястьях и лодыжках. Она расположилась напротив входа и приглашающе улыбнулась Себастьяну, обнажив блестящий золотой зуб, который мерцал при колеблющемся свете факелов.

— Добро прийтить, о мой самая красивый из лорд, — сказала она на языке крестоносцев, с тяжелым акцентом и запинаясь, но блеск в ее глазах не требовал перевода. Одну руку, расписанную хной, она обернула вокруг столба опоры и многозначительно заскользила по нему пальцами вверх и вниз. — Вы хотеть, Фахима играть для вы.

Себастьян повернул голову, полностью игнорируя предложение хорошенькой молодой женщины, его широкие шаги не замедлились, когда он проходил мимо нее и ее перешептывающихся компаньонок. Взяв Захиру за руку, он продолжил путь, направляясь к ряду разноцветных шелковых палаток, принадлежавших королю и его офицерам. На полпути их встретил светловолосый франкский юноша. Практически мальчишка, поправилась Захира, когда подросток подошел, чтобы поприветствовать их, он был достаточно взрослым, чтобы на его розовых щеках росла редкая бородка, словно пушок на кожице персика.

— Милорд Монтборн, — сказал он, склонив голову перед Себастьяном. — Сюда, пожалуйста. Я покажу вам ваше жилище.

Подросток привел их к указанной палатке, затем откинул полог, приглашая войти.

В сумраке палатки, которую освободил предыдущий жилец, обстановку составляли лишь спальная скатка, стол и одинокий деревянный стул. Земляной пол палатки закрывал десяток ковров, уложенных друг на друга, арабская вязь золотого, красно-коричневого и зеленого мягко сияла в слабом свете масляной лампы, горевшей на краю квадратного исцарапанного стола.

— Эта подойдет, милорд?

— Айе. Более чем подойдет, — ответил Себастьян, стоя рядом с Захирой, и повернулся взглянуть на юношу, который ждал одобрения от своего капитана. — Кто жил здесь до меня, мальчик?

— Эта палатка принадлежала сэру Кэбалу, милорд.

Себастьян хмыкнул, изогнув черную бровь.

— Черному Сердцу? Что ж, похоже, король не так доволен моей сегодняшней службой, как пытался показать.

Улыбнувшись шутке, юноша быстро замотал головой.

— Сэр Кэбал сегодня ночью стоит на страже, милорд. Честно говоря, мне кажется, ему больше нравится спать снаружи, чем в своей палатке.

— По-моему, он вообще никогда не спит, — усмехнулся Себастьян, подмигнув, когда глаза юноши в тревоге расширились. — Как зовут тебя, сквайр?

Юноша попытался казаться выше, выпятив худую грудь.

— Жослен д’Албан, милорд.

Себастьян протянул ему руку.

— Приятно познакомиться, Жослен д’Албан. Это леди Захира. Ты позаботишься о ней, пока я встречусь с королем?

— Конечно, милорд. — Он повернулся к Захире. — Миледи.

Захира улыбнулась франкскому юноше, пораженная его учтивостью. Она не видела ни следа фальши в его приветствии, ни намека на ненависть к женщине, которая была в этом лагере такой же чужой, как эти христиане за морем. Она осматривалась, пока Себастьян отдавал Жослену указания принести воды для купания и легких закусок, а затем краем уха услышала, как парень выходит из тента и бежит выполнять приказ. Спустя мгновение руки Себастьяна мягко опустились ей на плечи.