Пленник ее сердца - Тесса Дэр Страница 50

Остаток дня Гриффина прошел в хлопотах. Чтобы поместья давали доход, нельзя пускать дела на самотек, но все эти совещания с нотариусами, поверенными, агентами по недвижимости были словно пушечные ядра в клети, но, тяжелые, объемные, они все же не занимали ее целиком, и в каждую щель пробивались мысли о Полине.

Кое-как он дожил до раннего вечера, когда ему ничего не оставалось, кроме как отдать себя в руки слуги, и через час вышел из своих покоев гладко выбритым, при полном параде и совершенно не готовым к тому, что предстало его взору.

Господи!

Он лишь взглянул на нее и понял, что пропал. Вечер обернулся провалом еще до того, как начался. Никто в жизни не поверит, что перед ним простая деревенская девушка. Во всяком случае, сегодня, в платье из темно-розового шелка, с многослойными струящимися юбками, каскадом опадавшими к полу от плотно прилегающего с открытыми плечами лифа. Перчатки по локоть были идеально подобраны по оттенку к платью, волосы, хоть завитые и подколотые, смотрелись на удивление естественно и при этом элегантно. Пожалуй, Флер не зря ела свой хлеб.

И держалась Полина как истинная леди: гордая осанка, спокойный открытый взгляд… Ее обнаженные плечи казались изваянными из лунного света. Изящная, умиротворенная, таинственно-женственная. В углублении декольте чувственно мерцают аметисты, играя острыми гранями.

Гриффу пришлось напомнить себе, что не всегда он был праведником и видел немало красивых женщин, одетых куда роскошнее ее, с драгоценностями богаче тех камней, что мерцали у нее на груди. Не могла Полина Симмз превзойти их и красотой, но отчего-то сейчас казалась ему самой лучшей, восхитительной.

Вряд ли он смог бы сказать, в чем именно ее превосходство над другими, выделить какую-то черту лица, какой-то жест, и все же…

«Это она. Я принимаю ее», – выстукивало сердце.

– Ну, что скажете? – ворвался в его мысли ее голос.

Наконец он заставил себя посмотреть ей в глаза – ярко-зеленые, по-кошачьи чуть раскосые, умные глаза, в которых сейчас отчего-то плескалась тревога и такая трогательная беззащитность.

Как же дать ей понять, что он лишился дара речи?

Полина приподняла бровь.

«Она ждет твоей реакции. Реагируй, но не переусердствуй. Доза должна быть умеренной: пара слов, не больше – и выбирай слова тщательнее».

В итоге он лишь хмыкнул – вот черт, и впрямь онемел.

Полина в недоумении заморгала.

– Что… что с вами?

Гриффин откашлялся и на сей раз внятно произнес:

– Хорошо. Я сказал «хорошо».

Очаровательный румянец окрасил ей щеки, но, кажется, она ждала еще чего-то, потому что вид у нее был слегка растерянный, и она кусала губы.

– В каком смысле «хорошо»? В смысле плохо, что отвечает нашим целям, или на самом деле хорошо, и вы этим недовольны?

Грифф вздохнул. Что он должен был ей сказать? «Хорошо, в смысле «господи, ты вся светишься, ничего чудеснее тебя я в жизни не видел, поэтому лишился дара речи и стою перед тобой дурак дураком». Такой ответ тебя устраивает?»

– Хорошо в смысле хорошо. Я вполне доволен.

Она криво усмехнулась.

– Тогда это… хорошо.

Более бессмысленного диалога он себе и представить не мог – разве что в сильнейшем подпитии.

– Цвет не слишком вульгарный? – нервно касаясь пальцами юбки, спросила Полина. – Продавец сказал, что этот цвет называется «роза в росе», а ваша матушка ему возразила, что это скорее «морозная ягода». А вы что скажете?

– Я мужчина, Симмз. Если только речь не идет о женских сосках, я не вижу разницы.

Она укоризненно поджала губы.

– Как ни назови этот оттенок, он вам идет. – «Слишком идет», – добавил про себя Грифф, и натянув черные вечерние перчатки, забрал у слуги шляпу. – Пойдем.

Экипаж уже ждал перед домом, и Гриффин обернулся к Полине: очевидно, она нуждалась в его помощи. В этих громоздких юбках особо не разбежишься. Без тени колебаний она приняла протянутую им руку и крепко пожала. Теплое пожатие ее затянутых в атлас пальцев произвело на него впечатление удара молнии, его даже слегка качнуло. Еще неизвестно, кто кого будет поддерживать. Как бы там ни было, он помог ей сесть в карету, а сам занял место напротив и отвернулся к окну. Необходимо взять себя в руки, ведь главные испытания впереди.

Когда они подъехали к реке, на город уже опустились сумерки, туман сгустился, и в воздухе веяло таинственностью и романтикой. Как ни старался, оградить себя от воздействия этой особой атмосферы Гриффин не мог.