Обаятельный поклонник - Селеста Брэдли Страница 50

Коллиз ожидал услышать все, что угодно, но только не это. Когда Роуз задала свой вопрос, ему показалось, что его ударили в живот. Она так много всего знала о нем, что должна была понимать и то, что он никогда не обсуждал подобные темы. Это было своего рода табу, которое никто не смел нарушать. С тех пор как он вернулся из больницы в Челси, никто и никогда в Этеридж-Хаусе не заговаривал с ним о войне.

И вот теперь Роуз задала ему такой вопрос. Возможно, настало время признаться самому себе в том, что, несмотря на существование табу, он тем не менее постоянно думает о войне, о своем последнем бое. И сейчас эти мысли стали посещать его гораздо чаще, чем прежде.

– Ты знаешь, каким образом я получил свое ранение?

– Ты упал с лошади?

Он коротко рассмеялся.

– Меня сбросило с лошади ударной волной. – Коллиз потер больную руку. – Настоящее сражение – это совсем не то, что описывают в книжках. В этом нет ничего величественного и красивого. Это напряженные до предела нервы, отчаянные крики, кровь. Это взрывающиеся ядра, летящие пули, стонущие умирающие люди. – Он прижал руку к лицу. Затем снова поднял голову. – В самом первом бою больше всего я боялся потерять лошадь. Потом, через пять минут, я стал волноваться за своих гибнущих товарищей. Вскоре я перестал вообще о чем-либо беспокоиться, мною завладел животный страх. Я боялся умереть.

– Но ты не ушел с поля боя, ты продолжал сражаться.

– Да, я не убежал тогда… Я продолжал сражаться. Знаешь, сколько потом было этих сражений, больших и маленьких? Я потерял им счет. Я потерял счет дням и неделям. На войне это не имело значения. – Он попытался изобразить беззаботную улыбку, но она у него вышла больше похожей на мрачноватую ухмылку. – Когда нас обстреливали из пушек, падавшие ядра подскакивали. Они подскакивали, как индийские резиновые мячики. И со стороны они казались неопасными. Мне представлялось, что они не могут причинить никакого вреда. Но на самом деле одно пушечное ядро может убить человек двадцать. – Коллиз выпрямился и осторожно заглянул в карие глаза Роуз, смотревшие на него с теплотой и сочувствием. – Когда меня ранило, я сразу же потерял сознание и очнулся только в медицинской палатке, где вокруг меня лежало еще очень много раненых, стонущих и истекающих кровью. Было холодно. Потом откуда-то появился врач и дал мне опий. Все затянулось каким-то туманом и снова начало исчезать. Я пытался объяснить им, что рука у меня совсем не болит, что мне просто тяжело дышать. Я был уверен, что у меня повреждено легкое. Но все же я понимал, что раз у меня сломана рука, то она должна непременно болеть.

Сознание снова вернулось ко мне, когда я уже лежал в больнице в Челси. И сначала я подумал, что мне ампутировали руку, потому что я не чувствовал ее. – Снова послышался короткий смешок. – Это было забавно. По иронии судьбы со мной рядом оказался человек, которому действительно ампутировали руку, но этот несчастный говорил, что по-прежнему чувствует ее.

Роуз внимательно смотрела на Коллиза, ее руки спокойно лежали на коленях. Вдруг ее большие карие глаза увлажнились, губы шевельнулись, она хотела что-то сказать.

– Я…

Из-за ближайшей к ним стены донесся стон. Вскоре последовал еще один, но уже громче. Роуз поежилась. На ее лице промелькнуло беспокойство. Через мгновение их комнату наполнили довольное непрерывное урчание и тихие ритмичные стуки – спинка кровати билась о стену в заключительный момент любовных утех. Роуз показалось, что даже пламя свечей стало качаться в ритме с этими ударами.

Внезапно воцарилась тишина. Через мгновение послышалось тихое позвякивание. Как будто с подноса взяли дрожащей рукой стакан с водой, а потом снова поставили на место. У Роуз слегка приоткрылся рот, на ее щеках выступили два ярко-красных пятна. Коллиз же, запрокинув голову, громко расхохотался. Казалось, сейчас, именно в эту минуту, он вдруг освободился от своих мрачных воспоминаний и давящей, удушающей темноты.

Роуз прижала руки к щекам.

– Я… я… хотела сказать, – громко проговорила она, пытаясь перекрыть своим голосом его смех, – мне неловко, что я задавала так много вопросов. Прости меня! Вероятно, ты чувствовал себя каким-то насекомым, которое рассматривают под лупой.

Коллиз перестал смеяться и откинулся на спинку кресла. Вид у него был довольный.

– Ради Бога, перестань извиняться. Ты чертовски умна, наблюдательна, ты легко видишь суть всех явлений, и хватка у тебя, как у хищника. У тебя столько всяческих достоинств, которыми ты можешь гордиться. Ты по-настоящему талантлива.

– Достоинства? Талантлива?

– И еще ты внушаешь людям доверие. Они начинают делиться друг с другом секретами, не замечая твоего присутствия. Это настоящий талант – оставаться незаметной, невидимой. – Коллиз окинул ее озадаченным взглядом. – Впрочем, я не понимаю, как на тебя можно не обращать внимания.

Коллиз старался держаться спокойно и не выдавать своего возбуждения. А рядом с Роуз он почти постоянно находился в возбужденном состоянии. Его мужское естество с неизменной настойчивостью давало о себе знать. Неожиданно он перехватил взгляд Роуз, она выглядела какой-то потерянной и печальной.

Коллиз встал с кресла и быстро подошел к Роуз.

– Что такое? – В его голосе снова проступила предательская хрипотца. – Что не так, Колючка Роуз?

Она моргнула, потом еще, но не смогла сдержать слезы.

– Ты всегда замечал меня. Ведь так? Ты всегда, всегда замечал меня.

Коллиз рассмеялся и сам удивился своему смеху.

– Да, разумеется. Как же я мог игнорировать твое присутствие? – сказал он. Как он мог не замечать этот огонь, бушующий в ее груди? Как он мог не видеть ее неуспокоенности, ее бунтарского духа, если сам был таким же?

– Но почему ты…

– Потому что мы с тобой очень похожи, – прошептал он.

Коллиз наклонился и быстро поцеловал ее. От удивления ее губы слегка приоткрылись. Он почувствовал ее дыхание на своих губах. Коллиз положил ей на плечо руку. Эти волосы, эта кожа… Кажется, он никогда не сможет насытиться ею.

Роуз почувствовала, что она не может дышать, что она задыхается от избытка чувств. Впрочем, сейчас это было не так важно! Сейчас существовал только Коллиз. Он обнял ее и прижал к своему телу. Роуз дрожала.

– Поцелуй меня, – прошептал он, слегка коснувшись губами ее рта. – Пожалуйста, поцелуй меня.

Она поцеловала Коллиза, отдавшись поцелую с такой страстью, будто это был единственный способ спасения в бушующих волнах подземной реки. Коллиз споткнулся и потерял равновесие, и через мгновение они уже лежали на ковре.