Что скрывал покойник - Луиз Пенни Страница 50

Николь оставалось только надеяться, что на лице у нее не отразился шок, который она испытала. Откуда он узнал?

— Единственное, чего я не понимаю, сэр, это почему вы меня упрекаете за то, что я раскрыла дело.

— Вам не хватает дисциплинированности. — Он упрямо гнул свою линию, пытаясь достучаться на нее и заставить ее понять. — Например, что я вам сказал перед тем, как мы вошли в дом Крофтов?

— Я не помню. — Где-то глубоко внутри нее начало зарождаться осознание того, что все идет не так, как хотелось бы. Похоже, ее ждут крупные неприятности.

— Я приказал вам слушать и не открывать рта. Тем не менее вы заговорили с миссис Крофт, когда она вошла в кухню.

— Знаете, кто-то же должен был пожалеть ее. Вы обвиняете меня в том, что я злая, но ведь это неправда. — «Господи милостивый, сделай так, чтобы я не заплакала», — думала она, а глаза помимо воли наполнялись слезами. Она сжала руки в кулаки. — Я хорошая.

— Так вот как вы рассуждали? Мы расследуем убийство. Вы делаете так, как вам говорят. Правила одинаковые для всех, без исключения. Понятно? Если вам говорят сидеть тихо и делать записи, то вы выполняете приказание.

Последние слова были сказаны медленно, отчетливо, холодно. Он мельком подумал, а отдает ли она себе отчет в том, насколько хитра и изобретательна. Он сомневался в этом.

— Сегодня утром я дал вам три из четырех предложений, которые помогают нам постичь житейскую мудрость.

— Сегодня утром вы назвали мне все четыре.

Николь серьезно усомнилась в том, что он пребывает в здравом уме. Он смотрел на нее строгим взглядом, без гнева, но и без теплоты.

— Повторите их для меня, пожалуйста.

— «Простите меня», «я не знаю», «мне нужна помощь» и «я забыл».

— «Я забыл»? Откуда вы это взяли?

— Вы сами мне так сказали сегодня утром. Вы сказали: «Я забыл».

— Вы что, в самом деле хотите уверить меня в том, что слова «я забыл» означают для вас жизненный урок? Я всего лишь имел в виду, что забыл последнее предложение. Да, я совершенно уверен в том, что сказал «я забыл». Но подумайте хотя бы о контексте, в котором прозвучали эти слова. Вот вам прекрасный пример того, как плохо работают ваши хорошие мозги. Вы ими не пользуетесь. Вы не думаете. Недостаточно просто слышать слова.

«Опять двадцать пять, — подумала Николь. — Всегда одно и то же. А я должна слушать вздор, который он несет».

— Вы должны научиться слушать. Слова не просто так падают в некую стерилизованную корзину, чтобы потом извергнуться оттуда. Когда миссис Крофт заявила, что в подвале нет ничего интересного, вы обратили внимание на то, как она это сказала, каким тоном? Обратили внимание, что этому предшествовало? Обратили внимание на язык ее тела, на руки и глаза? Вы помните расследования, в ходе которых подозреваемые не утверждали бы то же самое?

— Это мое первое дело, — с триумфом заявила Николь.

— Как, по-вашему, почему я приказал вам только слушать и делать записи? Потому что у вас нет опыта. Может быть, теперь вы догадываетесь, как звучит последнее предложение?

Николь в буквальном смысле ушла в себя и никак не отреагировала на его последние слова.

— «Я был неправ».

У Гамаша возникло стойкое подозрение, что он разговаривает сам с собой. И все равно он должен был попытаться. Все, что он сейчас говорил и старался передать Николь, он впервые услышал в возрасте двадцати пяти лет, когда только-только пришел в отдел по расследованию убийств. Инспектор Комю усадил его рядом с собой, в один прием выложил ему эти наставления и больше никогда к ним не возвращался. Это был поистине царский подарок с его стороны, которым и по сей день Гамаш не уставал восторгаться. Понял он и то, что этот дар следует передать другим. Поэтому, став инспектором, начал обучать следующее поколение сыщиков. Гамаш знал: его долг — попытаться внушить то, чему когда-то научили его самого. Что они будут делать с этим знанием — их личное дело. Но было еще кое-что, о чем он непременно должен был упомянуть.

— Сегодня утром я попросил вас подумать, как и каким образом вы учитесь и усваиваете новое. Расскажите мне, что вы надумали.

— Я не знаю.

На память ему пришли сточки из знаменитого стихотворения Руфи Зардо:

Я всего лишь ухожу еще дальше,

Ухожу туда, где ты никогда меня не найдешь,

Не сможешь сделать мне больно

И не сможешь заставить меня заговорить.

— Что? — переспросила Николь. Это было крайне несправедливо. Она старалась изо всех сил. Ходила за ним по пятам, даже вызвалась остаться в этой деревне ради того дела, которое они расследовали. И она-таки раскрыла это убийство. И какова же благодарность за ее усилия? Да никакой! Может, все дело в том, что Гамаш стареет, и то, как она быстро и успешно раскрыла преступление, заставило его понять, как жалко он выглядит. «Да, точно, в этом все дело, — думала она, и ее усталые, настороженные глаза вдруг заприметили остров. — Он ревнует. Но моей вины в этом нет». Она вцепилась руками в ускользающий песок и в последнее мгновение выкарабкалась на берег из объятий холодного и равнодушного океана. Она чувствовала, как по ее лодыжкам скользнули чужие руки, стремившиеся увлечь ее обратно в темные, мрачные глубины. Но она добралась до острова, и теперь была в целости и сохранности.

— Мы учимся на своих ошибках, агент Николь.

Какими бы они ни были.