Звезды над Занзибаром - Николь Фосселер Страница 50

Эмили Стюард сдержала слово, данное мужу, и нашла Генриха на следующее же утро. Темнокожий слуга проводил ее в контору, где она застала его; он как раз передавал гору писем другому служащему; тот, вежливо поздоровавшись с дамой, удалился. Одет Генрих был, как и всегда, безупречно. С улицы доносились зазывные крики торговца фруктами и детский смех.

— Доброе утро, миссис Стюард! — воскликнул Генрих и, обойдя письменный стол, взял ее правую руку, затянутую в перчатку, и галантно склонился над ней, целуя воздух.

— Простите великодушно, что Зефи проводил вас ко мне в кабинет. Он, верно, подумал, что вы пришли по делу. Давайте поднимемся в салон. — Легкий загар не мог скрыть его бледности. Вокруг глаз залегли синеватые тени, как будто он не спал уже много ночей.

— Пожалуйста, не беспокойтесь, мистер Рюте. В определенном смысле ваш слуга не ошибся. Вы позволите? — Она указала на плетеный стул перед письменным столом, на котором громоздились высокие стопки бумаг.

— Конечно, прошу вас. — Генрих сделал приглашающий жест и сел на свой стул возле стола. — Что я могу вам предложить? Кофе, чай или лучше шербет?

— Благодарю, ничего не надо, — ответила Эмили Стюард с улыбкой, поставила свой ридикюль на колени, слегка примяв пышные юбки, и стянула с рук кружевные перчатки. — Я не задержу вас. — Ее глаза, голубые, как васильки на ее далекой родине, на мгновение задержались на бумагах, которые показались ей превосходным предлогом для визита. — Ваши дела идут хорошо? — осведомилась она самым непринужденным тоном. Но единственного взгляда оказалось достаточно, чтобы убедиться, что этим вопросом она не ввела Генриха в заблуждение. Его небольшой энергичный рот под усами дрогнул, и он иронически приподнял один его уголок.

— Оттого, что я впал в немилость к султану? И теперь моя слава закоренелого ловеласа бежит впереди меня и что теперь от меня следует прятать сестер и дочерей?

Эмили Стюард тихо засмеялась, но голос Генриха, в котором явно прозвучал едкий сарказм, был ей как удар ножом в сердце.

— От фирмы «Ханзинг» заказов временно больше не будет, — рассудительно добавил он. — Но, по всей вероятности, есть еще достаточно много торговцев, которым моя личная жизнь безразлична, когда речь заходит о хороших деньгах и хороших товарах.

— Видите ли, мистер Рюте, до меня тоже дошли всевозможные слухи, которые бродят по городу и, главное, о вас говорят в султанском дворце. И сейчас настроение очень напряженное… не считаете ли вы, что надо уехать с Занзибара как можно быстрее? В ваших собственных интересах?

Генрих нахмурился.

— Это рекомендации английского консульства? Во избежание дипломатических конфликтов?

Однако посетительницу нисколько не напугала резкость в его голосе.

— Нет, мистер Рюте. Я пришла к вам из собственных побуждений, и мое предложение уехать с Занзибара — это лишь хороший совет друга.

Он помолчал секунду.

— Боюсь, что я не смогу. В любом случае я должен закончить все свои дела.

— Ах, понимаю. Хваленый немецкий порядок и основательность.

Генрих сдержанно улыбнулся.

— Скорее кодекс чести купца. Я не хочу разрушить еще и свою деловую репутацию и оставить в этом уголке мира выжженную землю, если мне когда-нибудь удастся уехать вслед за своей невестой. Кроме того, — он глубоко вздохнул и, опершись локтями на подлокотники кресла, переплел пальцы рук, — к этому меня вынуждает материальный вопрос. Дел в качестве агента «Ханзинга» у меня было немного, но я всегда ставил себе целью открыть собственную фирму. Мои… — он попытался найти нужные слова, и на это ему понадобилось несколько секунд, — мои отношения с Биби Салме и реакция на них — все вместе послужило причиной, чтобы мистер Коль, мой партнер по фирме «Коль и Рюте», вышел из нее. Что означает существенную финансовую потерю для меня, и теперь я должен восполнить урон. Видите ли, мне… — тут улыбка промелькнула по его лицу, — мне скоро предстоит содержать жену и ребенка.

Его визави кивнула.

— Я понимаю.

Генрих откинулся на спинку кресла. Он разомкнул кисти рук и, свесив их с подлокотников, принялся играть расслабленными пальцами.

— Я просто не могу сейчас уехать, — помолчав, признался он. — Как бы мне ни хотелось сделать это…

С какой радостью Генрих уехал бы с Занзибара хоть сегодня — это было написано на его лице, и именно это прочла Эмили Стюард, когда он снова повернулся к ней. Он выглядел так, словно он что-то утратил. Словно Биби Салме захватила с собой какую-то его часть — когда бежала с острова.