Все еще будет - Афанасия Уфимцева Страница 50

– Я начинаю верить слухам. Мне всегда казалось, что в местных сплетнях только ложь. Но, похоже, на тебя это правило не распространяется. Что же произошло на этот раз? – произнес он строго, без доли смущения разглядывая царапины.

Маргарита поняла, что пощады не будет.

Отпираться бесполезно. Врать безнравственно. Кроме того, она была уверена, что если соврать любимому, то отношения обязательно покатятся под откос. Ибо ничто так не разрушает любовь, как вранье. Впрочем, нелицеприятная, расцарапанная правда тоже – иногда.

Не зная, с чего начать, достала из сумки письмо «друга» и протянула его милому Ване. Она уже раньше видела, как расширяются его зрачки. Так что была к этому готова. Правда, в этот раз голос его звучал скорее не осуждающе, а очень-очень трагично.

– И ты туда пошла? – спросил он, прочитав анонимку.

– Пошла, как видишь. И что мне было делать? – сдаваться она не собиралась.

– Я думаю, что в таких ситуациях люди прежде всего думают головой. Но, как я уже сказал, на тебя общие правила не распространяются. Ты всегда идешь своим непредсказуемым путем. Не думая обо мне. Не думая ни о ком. Больше всего меня огорчает другое. Ты ведь обещала мне быть в стороне от всего этого. Выходит, ты меня обманула. Как я могу доверять тебе после всего этого?

Он вдруг стал совсем спокойным. И уже говорил ровно, размеренно. Правда, немного грустно.

– Мне вдруг стало очевидным – как пелена с глаз спала, – что я не смогу связать свою жизнь с такой непредсказуемой, взбалмошной, безответственной женщиной, как ты. Я уже в том возрасте, когда хочется какой-то стабильности, тепла. Я же все время живу как на вулкане.

– Ну перестань, не принимай это близко к сердцу, – Маргарита нежно погладила Ивана по щеке. – Что Иванушка не весел? Что головушку повесил? Ведь ничего страшного не произошло. Царапины пустяковые. Ты даже не представляешь себе, как быстро все на мне заживает. Как любила говорить моя мама, до свадьбы заживет, – с тихой, спокойной улыбкой промолвила Маргарита, но голос ее дрогнул.

– Только эта свадьба будет не со мной. Я думаю, тебе лучше уехать туда, где поспокойнее. Поезжай к своему американцу, наконец. Составь ему счастье, – голос Ивана вдруг обрел не знакомые ей ранее железные нотки.

Видит Бог, такого поворота она никак не ожидала. Это было уже слишком. Минуту стояла, оторопев от услышанного. Затем, не одеваясь – в легком платье и туфельках, метнулась на улицу и, всхлипывая, понеслась домой. Остановилась лишь на мгновение – обернулась, чтобы посмотреть, не кинулся ли он за ней.

На улице не было ни души.

Войдя в пустой дом, дала волю чувствам. Рыдала, выла, причитала и бормотала что-то несусветное.

Пришла Дуся. Пыталась успокоить ее, приголубить, утешить, призвать к разуму, наконец. «Хватит, – говорит, – мерехлюндию распускать. Не стоит Иван Григорьевич твоего мизинца. И слез твоих тоже не стоит».

Все зря.

Ближе к вечеру Маргарита замолчала, затихла. Но от этого молчания Дуся заволновалась еще больше. Старалась не отходить ни на минуту. Отпаивала травяным чаем. Рассказывала что-то смешное – в основном про Разина. Ей показалось, что Маргарита стала слушать ее. Это было хорошим, обнадеживающим знаком.

Потом Маргарита рассказала Дусе все как на духу.

Немного полегчало.

К счастью, Николай Петрович пришел домой поздно. Усталый, раздраженный. Отказавшись от ужина, пошел спать. Так что с ненужными вопросами к Маргарите не приставал.

Дуся решила остаться ночевать у Северовых – на всякий случай.