Пламя - Мэй Макголдрик Страница 50

– Но я не знаю никакой другой панели, – пробурчал Этол.

– Это ваше первое признание в неосведомленности за сегодняшний день. Так что у вас еще есть надежда исправиться.

– Ну уж нет. Я беру свои слова обратно. Я абсолютно уверен, что там нет никакого прохода.

– Вы ошибаетесь. Он существует, – резко возразил Гэвин. – Но ваша тупоголовость снова дает о себе знать. Вам остается только признать свое поражение.

– Никогда! – Этол в бешенстве развернулся в проход, который они только что оставили. – Клянусь святыми мощами, что найду этот проклятый проход.

– Не сегодня, – утомленно произнес Гэвин, следуя за своим спутником в темноту к скрипучей старой лестнице. – Есть кое-что еще, возможно, гораздо более важное. Нечто, что может добавить полезные факты к действительно бесценной информации, которую вам удалось собрать раньше.

– Вы просто жалкий, невоспитанный и злобный пес… даже если принять во внимание то, что вы – пришелец с равнины!

– Ну да, безусловно! – Гэвин крепко хлопнул его по спине. – Но зато разумный. Вы это сами сказали!

Этол повернулся и сердито посмотрел на него.

– Так в какую часть ада прикажете доставить вас на этот раз?

– Не в ад, болван. В склеп!

– Во дворе часовни?

– Нет, конечно. В тот, который находится под замком.

Этол помрачнел и внезапно потерял всякий интерес к словесной перепалке.

– Зачем, во имя дьявола, вам понадобилось туда?

Гэвин поднял фитильную лампу, которую они повесили на стену, и посмотрел на своего проводника.

– Как давно вы там были?

– Черт побери, я никогда не был там! – выпалил горец. – Еще будучи юнцами, мы старались держаться подальше от этих склепов… и вообще от той части пещер.

– Вы хотите сказать, что боитесь этого места?

Граф на мгновение задумался, прежде чем ответить.

– Люди стараются держаться подальше от того, чего не понимают или не могут объяснить. У нас такое убеждение сохранилось еще с детства. Мы знали, что в склепе похоронены одни женщины. Только женщины приходили туда, и в этом всегда был некий дух… не знаю, как сказать… непрошености, если можно выразить это одним словом.

Гэвин нахмурился.

– Случалось ли что-нибудь с мужчинами, которые побывали там когда-нибудь? Или все это просто часть болтовни о проклятии?

Этол покачал головой.

– Я не знаю, Гэвин. Хотя ходило много слухов о мучительной смерти храбрецов, которые посмели войти туда, я лично не знаю никого, кто отважился бы на это. – Он пожал плечами. – Того, что сам Джон Макиннес никогда там не появлялся, было для меня вполне достаточно, чтобы не соваться в это место.

– Так, значит, мой любезный граф, этот день прошел впустую? – с вызовом произнес Гэвин. – Мало того, что вам не удалось показать мне путь из моей комнаты в южное крыло, теперь вы еще сообщаете, что даже не можете отвести меня к этим склепам?

– Нет, мой маленький упрямый бычок. Я могу провести вас туда, несмотря на вашу зловредность, – огрызнулся Этол.

– Так же, как вы привели меня к панели возле каминной доски?

Горец бросил на него уничтожающий взгляд, развернулся и пошел по коридору обратно.

– Все, что мы должны делать, – это двигаться на восток… это сюда. Насколько я помню, любой из этих тоннелей должен вывести нас в нужном направлении.

– На восток! – пробормотал Гэвин с возмущением, следуя за своим спутником. – Ладно, по крайней мере, когда мы доберемся до Иерусалима, я буду знать, что мы забрались слишком далеко.

Джоанне казалось, что удары сердца, предательски громко стучавшего в ее груди, эхом разносились по всему склепу. Проклиная даже звук собственного дыхания, она пригнулась в темноте за одним из каменных надгробий.

Продолжая свои ежедневные старания по углублению канавок на полу, она была испугана кашлем, послышавшимся откуда-то из глубины тоннельных коридоров. Девушка быстро прикрыла свою работу соломой и спряталась за гробницей как раз в то мгновение, когда шаги раздались уже у входа в склеп.

В помещении замерцал свет фитильной лампы. Источник света перемещался вдоль пола, а тени огромных каменных колонн заскользили по стене, возле которой пряталась Джоанна. Она услышала звук крышки, сдвигаемой с бочонка с маслом. Кто бы ни пришел сюда, он, очевидно, получил задание подготовить склеп к предстоящему собранию женщин. Горячая волна паники прокатилась по ее телу при мысли, что в обязанности пришедшего входят и определенные действия в отношении отдельных гробниц. Джоанна понимала, что если это так, то ее неминуемо обнаружат.

– Эй, наконец-то ты пришла!

Джоанна похолодела, узнав голос Матери. Затем со стороны входа в склеп раздалось ответное мычание. Джоанна в ужасе сжалась в клубок и прислушалась.

– За дверью еще достаточно камыша и веток, которые нужно занести. Почему ты не принесла еще масла? И почему там стоишь?

Повисла пауза, склеп наполнился тишиной. Зловещей тишиной, которая как лед холодила душу.

– В чем дело, Маргарет? – Голос старухи, обычно разговаривающей тоном холодного превосходства, немного смягчился и окрасился нотками озабоченности. – Ты что, плачешь?

Джоанне захотелось набраться храбрости, высунуться и взглянуть на них. Но вместо этого, прижавшись головой к холодным камням, она постаралась сосредоточиться на каждом звуке, который могла издать немая женщина. Она услышала, как Мать направляется к входу.

– Что с тобой случилось? Почему ты отворачиваешься от меня? – Голос Матери опять стал резким и укоризненным. – Я только хочу посмотреть, не пострадала ли ты.

Зная, что обе женщины находятся достаточно далеко, Джоанна набралась храбрости и двигалась к краю каменной гробницы до тех пор, пока смогла выглянуть из-за угла склепа. Маргарет стояла возле входа, прислонившись спиной к стене, ее бледное лицо было запачкано грязью и залито слезами. Пока Джоанна наблюдала за этой сценой, Мать снова попыталась обратиться к ней. Всхлипывающая женщина вытянула руки вперед и стала размахивать ими в воздухе.

– Что такое, Маргарет? – мягко сказала Мать, отталкивая руки немой и обнимая вздрагивающие плечи Маргарет. – Что произошло, моя дорогая?

Джоанна в изумлении следила, как Мать успокаивала немую, поглаживая ее по спине. Обе женщины стояли теперь рядом, и похоже было, что Маргарет начинает успокаиваться под влиянием аббатисы. Правда, служанка все еще продолжала трястись и всхлипывать, издавая странные, неестественные звуки, но утешающие слова Матери и прикосновение ее ласковых рук явно произвели положительный эффект.

На какой-то тягостный момент в сознании Джоанны всплыл образ другой Матери – Матери, которую Джоанна уважала и которой верила, мудрой Матери-защитницы.