Роман в утешение. Книга первая - Татьяна Герцик Страница 50

Это было правдой, но я упорно старалась обелить хрустальный образ Георгия:

– Он ученый и не читает всякую дрянь!

– Но его знакомые и родственники-то что-то да читают? Телевизор смотрят? Неужели ему никто о нас не сказал?

Он так пытался навязать мне свое мнение, что мне захотелось его осадить:

– По тем фотографиям не понятно, где мы. Если появятся сообщения, что я в Москве, тогда он обязательно меня найдет!

Успокоенный долгим отсутствием соперника и в связи с этим несколько расслабившийся любовник воспринял мое заявление как подлый удар ножом в спину. Подобравшись, будто готовясь встретить противника лицом к лицу на поле боя, Роман чуть принахмурился и протянул:

– Что ж, придется принять дополнительные меры безопасности.

Я чуть не выругала себя вслух. Эх, болтливый мой язык! Я не рассчитывала, что Георгий попытается что-то предпринять, но эти самые дополнительные меры вполне могут помешать удрать мне! Но что-либо исправлять было уже поздно, и я замкнулась в горделивом молчании.

Новый год мы поехали отмечать в один из самых модных ресторанов Москвы. Там была масса известного народу. Разодеты все были в пух и прах, но я от них ничуть не отставала. Перед этим знаменательным событием Роман самолично провез меня по московским магазинам и я долго подбирала себе элегантное вечернее платье, пренебрежительно не обращая внимания на ценники.

Это было, пожалуй, одним из немногих завлекательных моментов моей теперешней жизни. Живя с Георгием, я хотя никогда и не бедствовала, но позволить купить себе подобный нарядец не могла. Хотя в ту пору он мне были не нужен – поражать своей изысканностью в Нижнем мне было некого. Круг моего общения ограничивался институтскими коллегами Георгия да моими деловыми знакомствами.

Но теперь в изящнейшем платье от Валентино я чувствовала себя совершенно другим человеком. И вела себя соответственно. Особенно мне шло колье, купленное любовником в одном из торговых центров на Тверской. В сложную оправу из белого и голубого золота были помещены искусно ограненные изумруды. Когда я увидела эту драгоценность на черном бархате манекена, она показалась мне потрясающей, не меньше, чем ее цена.

Я о нем даже и не заикнулась, но Роман попросил показать что-нибудь с изумрудами, так как по гороскопу я рак и мне положено носить смарагды. В первую очередь ему и принесли понравившееся мне колье.

Приложив его ко мне, Пронин одобрительно поцокал языком и потребовал к нему еще кольцо и серьги. К моему удивлению, комплект подошел мне полностью, и сейчас, на вечере, я блистала всеми тремя частями, хотя бонтон предполагал лишь две.

Роман только молчаливо ухмыльнулся, пыжась от гордости, когда генералиссимус отечественного бомонда сказал обо мне:

– Изысканнейшая, очаровательнейшая!

Мне это понравилась, и я с томной улыбкой приготовилась услышать еще что-нибудь о своей несравненной привлекательности, но Роман пробормотал за меня несколько ничего не значащих благодарственных фраз, и уволок в отдаленный уголок, где для нас был зарезервирован столик. Обернувшись, я увидела округленные от удивления глаза следящего за нами мужчины и послала ему кокетливый воздушный поцелуй.

Заметивший это крайне недовольный моим легкомыслием Пронин ревниво затолкнул меня в кресло и сел слева чуть впереди, намереваясь контролировать не только мои движения, но и взгляды.

Как обычно, свободные места за столиком заняли мои верные охранники – Вадим с Мариной. Видя мою взвинченность, горничная послала мне укоризненный взгляд, и я призвала себя к спокойствию. В конце концов, это же Новый год, который, как известно, как встретишь, так и проведешь.

Везде шныряли папарацци, щелкая всех подряд, и стало ясно, что наши фотографии обязательно появятся завтра в желтой прессе. Мне не хотелось, чтобы мои друзья и родственники видели меня с Прониным, но что я могла поделать? Одно то, что это известие до сих пор еще не дошло до моих детей, уже было чудом.

Сидя посреди зала, где было полно народу, я не могла понять, почему бы мне не поднять шум, не закричать, не потребовать помощи? Но, посмотрев на напряженно глядящего на меня Романа, вдруг поняла – я не желаю, чтобы у него из-за меня были неприятности. Если он и впрямь меня хоть чуть-чуть любит, то ему уже несладко.

И я не хочу ни шумихи, ни противного моей душе скандала. К тому же, возможно, он всё же отпустит меня сам. После того, как наиграется, естественно. А если нет, так я и сама сбегу. К тому же, положа на сердце – тут я саркастично усмехнулась, пародируя Пронина – мне очень нравятся ночи, проведенные с ним. И я ими пока не пресытилась.

Посредине зала стояла елка, украшенная огромными расписными серебристыми шарами. На ней сверкала гирлянда глубокого синего цвета, как раз такого, какой я любила. Вспомнив, что у Романа в доме не стояло никакой елочки, я пригорюнилась.

Я всегда любила новогодние праздники. Он с детской верой воскрешал в моей душе надежду на исполнение самых заветных желаний. Еще в прошлом году, сидя рядом с мужем, я горячо загадала, чтобы этот год принес мне его любовь, но не получилось. Всё вышло наоборот.

Стараясь не огорчаться, выпила налитого мне вина и закусила его чем-то воздушным, что без остатка растаяло на языке. От сердца отлегло, я откинулась на спинку кресла и благодушно посмотрела по сторонам.

Сидевший рядом Роман держался так, будто готовился в любую минуту вступить в бой за свою собственность, то бишь за меня. Вадим от него не отставал, то и дело проверяя зал своими глазками-локаторами. Недаром сел спиной к стене, шпион высокообученный.

И это не для красного словца. Недавнее признание Романа, что Вадим учился на лучших в мире курсах спецслужб в Англии, моего уважения Попову не добавило. Скорее наоборот. Возросшая сложность стоящей передо мной задачи заставляла меня испытывать к нему прямо-таки патологическую антипатию. Он это чувствовал, и при всяком удобном случае демонстрировал мне свое превосходство.

В зале появился настоящий русский Дед Мороз с изящной белокожей и белокурой Снегурочкой, и я обрадованно захлопала, привлекая к себе ненужное внимание. Меня поддержали остальные посетители, и пара благодарно раскланялась.

Моя инициатива Пронину не понравилась, но крыть ему было нечем, я же не делала ничего предосудительного. Чуть принахмурившись, он всё же сжал мою руку, призывая быть поскромнее. Но я не собиралась внимать его скучным советам.

Дед Мороз пригласил всех желающих поводить с ним хоровод вокруг елки, и я вскочила, полная решимости пойти туда вопреки всем охранникам вместе взятым. Но Роман препятствовать мне не собирался. Наоборот, широко улыбаясь, он встал вместе со мной, и через некоторое время я уже кружилась в длинном, в несколько рядов, хороводе. Стоило ли говорить, что с одной стороны за руку меня держал Роман, а с другой Вадим?

Я боялась, что Попов будет жать мне руку так, что на ней останутся синие пятна, но ничего подобного. Он просто взял меня за запястье, и его рука вполне могла заменить кандалы. Зато Роман нежно переплел мои пальцы со своими, успокаивая.