Из жизни непродажных - Ирина Волчок Страница 50

Утром Павел, неоднократно поминая тлей всех цветов радуги, облачился в костюм от какого-то там Хьюго, повязал скромный галстук, который стоил приблизительно как отечественный автомобиль. «Офисная» одежда была для него мучением, при любой возможности он натягивал свитер и джинсы. Но такие «возможности» выдавались все реже. Ноблес оближ, тля зеленая! В крапинку, в полосочку…

Олег с Тимкой поехали следом за автомобилем Павла, но, съехав с МКАД, джип и «форд» прощально бибикнули друг другу и направились каждый в свою сторону.

К институту Склифосовского подъехали не скоро: настоялись в московских пробках.

Тимка измаялся, иззевался и искрутился, насколько позволял ремень безопасности. Олег не раз пожалел, что связал себя автомобилем: на метро в пять раз быстрее было бы… Но тем не менее наконец все же прибыли на место. Добродушная гардеробщица долго подбирала Тимке белый халат, «чтобы мальчонка совсем не утонул». Ее труды увенчались относительным успехом: гардеробщица исхитрилась подвязать полы халата Тимке на пузе. Олег тоже накинул робу, оба натянули бахилы - и пошли.

Они уже подходили к палате, где лежал Влад, когда из ее дверей выскочил человек и понесся им навстречу. Олег понял, кто это, только когда человек, яростно бросив: «Пррриветствую!» - промчался мимо. Это был Байкин.

Из-за двери, как и в первое посещение, Олег услышал быстрый девичий говорок, постучал, и снова, как тогда, Стася крикнула: «Войдите!» Но от прежней Стаей только голос и остался. Она была одета в докторскую робу, волосы спрятаны под шапочку. На лице никакого макияжа.

- Ой, Олег Дмитриевич! Это ваш сын? - Она накинулась на Тимку, затормошила его, стала что-то быстро говорить. Тимка, за последнюю декаду поднабравшийся опыта общения с девицами нескольких возрастных групп, не очень-то и смутился таким натиском, солидно отвечал на вопросы Стаей, даже свои задавал. А Олег тем временем поздоровался с Владом, порасспрашивал о здоровье и подошел к заинтересовавшей его встрече у порога палаты.

- Байкин? - Влад усмехнулся. - Байкин, друг мой, приехал ко мне на работу проситься…

- Та-ак, - протянул заинтригованный Олег. - А как же его планы по взятию «Объектива»?

- Какие там планы!… Он пребывает в дикой панике. А я прикинулся совсем немощным, и моя дочь тут же мне чудесно подыграла. Я за что-то его хвалил - и он таял, как мороженое на пляже… Наконец я пожаловался на невнимание ко мне со стороны Царя - и тут Степу прорвало! Ему, оказывается, давно надоело ходить в шестерках, и он ушел с должности в «Рассвете»! Сам ушел! Он так бил себя в грудь, что я понял: Царь дал ему бо-ольшого пинка!… И тогда он сказал, что хотел бы устроиться в «Прогулки». Что он имеет огромный опыт работы в рекламе - естественно, в добывании, а не в производстве. И знает, что мой руководитель рекламного отдела плохо ведет дело. А он, Байкин, поведет дело так, что мы с ним через полгода сможем откупиться от Царя. Мы с ним! Умора, ей-богу…

Влад замолчал. Устал. Стася, услышав молчание, подошла к отцу, накапала что-то в стаканчик.

- Папка, выпей, пора. А мы с Тимофеем пойдем по территории погуляем. Можно, Олег Дмитриевич? А потом будем есть и пить вкусности, да, Тим?

- Только я кока-колу, спрайт и фанту не пью! - строго сказал Тимка.

- Я их пью, что ли? Никто тебе такой гадости и не предлагает. Мы соку апельсинового выжмем. Пойдем!

Она вытащила из стенного шкафа песцовую шубку, длинные замшевые сапоги и обернулась к отцу:

- Мы пойдем, да?

- Идите-идите, Стасенька, хоть кислорода вдохнешь! Совсем девка зачахла около меня… - озабоченно, но и хвастливо сказал он Олегу.

Олег улыбнулся:

- Дочка у тебя высокого класса человек.

- Нет, правда? - Влад обрадовался даже больше, чем тогда, когда Олег назвал Стасю красавицей. - Знаешь, она за мной как за младенцем…

Голос его прервался. Ну и что? Человек после таких травм имеет право на слабости…

- Тебе Стася велела лекарство выпить, не забыл? - сделав вид, что не заметил дрожи в голосе Влада, напомнил Олег.

- Да, конечно. Налей воды, пожалуйста. В холодильнике бутылка. Вот спасибо… Ну, я тебе самого интересного еще не рассказал… Так вот, Степа уже почувствовал себя начальником рекламного отдела. Аж глазки засияли. Сказал, что я могу на него положиться, что без меня он железный порядок в редакции наведет… Это он думал, что я парализованный валяюсь! И тут я резко выздоравливаю и сажусь в кровати. Это надо было видеть его физиономию! А я говорю уже без всякого дипломатизма: «Степа, мэр нашего города всеми силами борется, чтобы Москва становилась с каждым днем все чище и красивей. Он из столицы грязь вывозит, да все никак не вывезет. А я мэру палки в колеса вставлять не хочу. Понял ли ты меня, Степа? Вижу, не понял… Тогда скажу прямо: грязь из провинции ввозить не буду. У тебя руки по самые ключицы замазаны, и не только дерьмом. Теперь ты меня понял, Степа?» Ну, тут он и выскочил как ошпаренный…

- А насчет замаранных рук - это что ты имел в виду?

- Наркотики. У него девка одна крупным дилером была и с ним барыши делила. Та самая, убийство которой на тебя повесить хотели.

- И это ты знаешь, информированный наш, - усмехнулся Олег. - А почему же ты раньше такой информацией со мной не поделился?

- Пожалел тебя. Ты ведь стал бы копать - и докопался бы… То есть себе выкопал бы ямку в три аршина… А! - Влад слабо махнул рукой. - Всех блох не переловишь.

- А мне не нравится, когда меня блохи кусают. Я вообще-то за дезинсекцию… - Олег нахмурился, отошел к окну. Влад смотрел на его напряженную спину.

- Олег, ты не думай… Я в их делах ни одним пальчиком!

- Я понимаю… - не оборачиваясь, сказал Олег. - Иначе Байкин к тебе спасаться не прибежал бы. Почему он к тебе прибежал, Петраков?

- Подозреваю, что он пронюхал кое-что, - не очень охотно ответил тот.

- Влад, ты уж рассказывай все. Без точной информации, знаешь ли… в общем, я уже боюсь без информации оставаться.

Влад пошевелился, удобнее устраиваясь в постели.

- Ну, вот тебе еще информация к размышлению. Я ведь насчет того, что Царьков меня бросил, наврал Байкину. А на самом деле все не так. Царьков ко мне собственной персоной еще до операции пожаловал, сокрушался, сочувствовал, предлагал в какую-то супер-пупер-клинику меня переложить. Ну, я, конечно, отказался.