Улики исчезают в полночь - Алина Кускова Страница 50

– Его узнал пенсионер Рюмочкин, – беспристрастно продолжила Василиса, – той самой ночью, когда залез в квартиру исчезнувшей Евы и получил битой по голове. Между прочим, – обратилась к пенсионеру Василиса, – я почти сразу догадалась, что вставная челюсть была ваша.

– А то чья же, – недовольно пробурчал тот, – новенькая, столько уплачено за нее.

– За шантаж вам заплатили гораздо больше, – усмехнулась Василиса.

– Ничего не помню, ничего не знаю, – пробурчал пенсионер.

– Да, удар по голове стал вашим алиби, чтобы ничего не рассказывать следствию.

– Подумаешь, – возмутился тот, – будто оно было, это следствие! Пенсионера чуть не убили, а они все списали на бытовое хулиганство!

– Ничего не поняла, – призналась Боблова, – ты чего молчал-то все это время, старый черт?! Покрывал преступника, пока хороших людей по головам били?! Кто он, преступник-то, кто?! Признавайся, Рюмочкин!

– Сначала я хочу рассказать вам о причине преступления, – таинственно сообщила Василиса. – Она настолько необыкновенная, что я сама долгое время терялась в догадках.

– Во! – обрадовался Сметана. – А то все выборы да выборы!

– Выборы здесь действительно ни при чем, – кивнула Василиса, – как и ревность. Все, как это только что сейчас подтвердилось, гораздо проще. С самого начала об этом мне твердили на каждом шагу, описывая семью Дворецких. Но я догадалась не сразу. Помогите мне, Семен Семенович!

Василиса указала на стол, за которым сидел Сметана. Его пришлось подвинуть. Под столом и отогнутым ковром оказался люк. Все повскакивали со своих мест и склонились над ним.

– Так люк все-таки был! – заметила Антонина Эдуардовна. – Только в подвальное помещение.

– Он и сейчас есть, – уточнила Василиса.

– А что там? – Пугач откинул крышку и хмыкнул. Луч света разрезал темноту полуподвального помещения.

– Там? – Василиса перевела взгляд на Афиногенова. – Что там, скажите, Агафон!

– Там вечный двигатель! Но вам этого никогда не понять! – выпрямился дворник, повернулся и собрался выйти из комнаты.

– Ры-ры-ы-ы-ы, – предупредила его Эльвира, переместившаяся к дверям.

– Но вы ведь тоже не поняли, как он работает! – возразила ему Василиса. – И забирались сюда по ночам! Для того чтобы в нем разобраться, ведь переместить его было нельзя, как я полагаю?

– Правильно полагаете, – хмуро отозвался Афиногенов и бухнулся в освободившееся от Плешь кресло. – Он работает, старик сделал великое научное открытие…

– Которое не давало вам покоя, – укорила его Василиса.

– Нобелевская премия светила, – процедил дворник.

– А вы вовсе не дворник, – прищурилась Василиса. – Какая у вас научная степень?

– Какая теперь разница, – отмахнулся тот.

– Странная штуковина, – заметил Пугач, успевший за это время прыгнуть вниз и включить в помещении тусклую лампочку.

Все склонились над люком и попытались разглядеть на старом, потрескавшемся от сырости и времени столе тикающий механизм, состоящий из шестеренок, болванок, гвоздиков, трубочек и чего-то непонятного простому, хоть и любопытному, глазу. Механизм жил своей жизнью, тикал и, казалось, радовался, что его наконец-то обнаружили добрые люди.

– Глупости, – скривился Сметана, – вечных двигателей не бывает!

– Вечное не может быть земным, – согласился с соперником Плешь.

– А вдруг? – произнесла Василиса и пригласила всех присесть. – Я заподозрила, – начала она после того, как все расселись по местам и успокоились, – Агафона после того, как узнала, что дворник выносит мусорное ведро по ночам. Тот, кто встает с рассветом, вряд ли станет разгуливать с мусором за четыре часа до звонка будильника. А если и станет, то по серьезной причине. После этого факта все связалось. Диктофонная запись, где Аделаида говорит, что Ева не брезговала встречами ни с директорами, ни с разнорабочими, опять же понимай, что с дворниками. И перчатка. Согласитесь, Агафон, чем толще перчатка, тем меньше мозолей.

– Согласен, – буркнул тот.

– Не пойму только, зачем вы забрали из комнаты Дворецкой статуэтку полуголой нимфы? Она вам напоминала Еву? За что вы так Дворецкую? Неужели она вам помешала бы разобраться с этим вечным двигателем?! – И Василиса кивнула в сторону открытого люка.

– Пришлось бы делиться, – перекривился Агафон.

– Ну и поделился бы, – расстроилась тетка, всплеснув руками, – премия она такая большая!

– Минуточку, – всполошился Плешь, – если это действительно ценная вещь, то возле нее нужно выставить охрану. Или, что еще лучше, доверить ее солидному, уважаемому человеку!

– Это мне, что ли? – воскликнул Сметана. – Конечно, мне! Хорошо, уговорили! Я забираю эту хренотень! Не думаю, что она чего-то стоит…

– Не думаете, – вскочил Плешь с дивана, – так и не заберете! Уважаемый человек – это я!

– О! Кто бы говорил! – вскочил Сметана.

– Спокойно, господа, спокойно, – между ними встал Пугач. – Хренотень, тьфу, так называемый вечный двигатель останется под охраной органов правопорядка.

– Нужен он им, как же! – язвительно прокричал пенсионер Рюмочкин. – Они его быстро спишут на бытовуху, чтобы не портить показатели. Старик был моим соседом, мне двигатель и достанется!

– Я могу забрать его к себе, – подскочила Аделаида, – Олег Викторович мне поможет! В этом преступном месте нельзя оставлять ценную вещь.

– Я тоже могу его забрать, ему не место среди преступных элементов, – подскочила к ним Машка, – а поможет мне Аркадий Сидорович!

– Люди! – раздался тоненький голосок Гатчиной. – Вы что, с ума посходили?! Ведь рядом с нами преступник!

– Тише! Тише все! – прикрикнул Бенедикт и получил порцию благодарных взглядов.

– Я же говорил, – ухмыльнулся Афиногенов, – сволочи все вокруг.

Дальше произошло то, что никто не ожидал. Дворник вскочил с места, схватил хрустальную вазу, украшающую журнальный столик, и стремительно запустил ею в открытый люк…

Шестеренки с трубочками хрястнули, заскрипели и, под всеобщее трагическое молчание, остановились. Механизм протяжно застонал и рассыпался на мелкие части.

– Бабий! – процедил Сметана, глядя вниз. – Люк нужно было закрыть!

– Есть! – козырнул тот и захлопнул крышку.

– Поздно, – прошипел Плешь и вернулся на диван.

– Зря вы это сделали, – расстроилась Василиса. Вот чем обернулась ее неопытность!

– Сам сволочь, – процедил Сметана, надвигаясь на Афиногенова. – Зачем испортил агрегат?! – Но, поймав на себе укоризненные взгляды электората, исправился: – Зачем Еву убил, я спрашиваю, сволочь?!

– Идите к черту! – возмутился Афиногенов. – Никто ее не убивал!