Афродита из Корал-Бэй - Никки Логан Страница 5

Им придется доплыть до места изначального углубления континентального шельфа. Ричарду необходимо увидеть все самому, чтобы понять, как риф связан с океанической экосистемой.

Лучше один раз увидеть… Правда, в ее случае то, что она видит, сопровождается целым фейерверком других ощущений, которые никто другой не испытывает.

Мила вставила трубку в маску и скомандовала:

— Поплыли!

Ричард гордился своей выдержкой. На совете директоров, в спальне, перед репортерами — нигде самообладание ему не изменяло, он был известен тем, что не терял хладнокровия в трудных ситуациях. Когда сознаешь свою силу, когда правильно оцениваешь противников, когда учитываешь все вероятные изменения до того, как они возникнут, — успех тебе обеспечен.

Но настолько потерять самообладание… Он не помнил, когда с ним такое случалось.

Мила плыла на спине, бдительный взгляд скользил вокруг, поэтому он смог наслаждаться чудесами рифа. Она следила, чтобы их не унесло течением. Но вдруг Ричард почувствовал изменения в воде, внешний риф начал подниматься перед ним, словно надвигающийся берег. Это не земля — это расщелина в километре от настоящего берега. Они продвигались между высоких коралловых стен и направлялись глубже в воды более насыщенного голубого цвета. Температура воды упала, изменились и кораллы: меньше мягких, струящихся, танцующих и больше твердых видов, которые могут выдержать постоянный напор воды открытого океана.

Ричард попытался разглядеть что-нибудь в темно-голубой толще воды за коралловой долиной. И не смог. Со всех сторон лишь изменчивые переливы от голубого до темно-голубого и синего. Взгляду не за что зацепиться, чтобы определить, как глубоко уходит вниз эта подводная яма.

Сердце у него часто застучало.

Мила плыла впереди в необозримом голубом пространстве… в пустоте бесконечной коралловой долины.

И тут мужество покинуло Ричарда.

Он занимался контактным спортом, он ради интереса влезал на пологие склоны, а это не для слабонервных, но в силах ли он заставить себя проплыть по ущелью в рифе, когда внизу морская бездна?

Нет.

Мила легко плыла спиной, темные волосы веером колыхались вокруг ее головы, русалочий хвост ласты покачивался, словно маня. Но ничто не могло соблазнить его. Голубой простор не манил, а пугал, и Ричард поймал себя на том, что все время смотрит вверх на блестящую поверхность, где есть солнечный свет, а также на край рифа, чтобы быть уверенным, что риф позади него.

Плавание над обрывом — это… как ступить с горы вниз. Тело просто не подчиняется, словно знает что-то такое, чего не знает он.

Он вынырнул на поверхность, и Мила вынырнула тоже.

— Течение… — увильнул он от объяснения.

Как будто течение во всем виновато. Мила не стала бы увлекать его туда, где небезопасно. Конечно, он совсем ее не знает, но он чувствовал, что она не похожа на человека, который намеренно поступает не по-доброму. И ее работа в том, чтобы клиенты вернулись на берег целыми и невредимыми.

— Оʼкей, — сказала Мила. — Поплывем прямо.

В ее голосе проскользнула покровительственная нотка, и ему сделалось неловко. Не хватало еще, чтобы она заметила его неполноценность и предложила помощь, пусть и с благими намерениями! И она станет вспоминать о нем, как о парне, который не сумел преодолеть подводную впадину.

У них заняло десять минут, чтобы вернуться обратно. Ноги нащупали морское дно и вытолкнули его наверх.

Мила снимала с себя резиновую ласту, и он подошел к ней, чтобы она смогла опереться о него. Она смотрела искоса, но все же положила руку ему на предплечье, освобождая сначала одну ногу, потом другую. Неужели он настолько упал в ее глазах, что она даже не хочет, чтобы он ее коснулся?

— Это было начальной оконечностью Австралийского континентального шельфа, — сказала она, освободив обе ноги из ласты. — Маленькие уклоны переходят в более крупные, которые находятся в пяти километрах…

«Маленькие?»

— А затем начинаются самые необъятные по глубине морские котлованы на планете.

— Вы стараетесь меня подбодрить? — натянуто осведомился он.

На хорошеньком личике Милы появилась гримаска.

— Нет. Но ваше тело, вероятно, инстинктивно ответило на неизвестную опасность.

— Я каждый день сталкиваюсь с неизвестным.

— На самом деле? Когда в последний раз вы сделали что-то для вас по-настоящему новое, необычное?

Частично его влияние в мире бизнеса зиждется на предусмотрительности. Это подобно тому, как у хорошего шахматиста имеется в запасе определенное количество партий, которые он изучил. И важно понять, какую применить в данный момент.

Моментальная вспышка удовлетворения, когда возник вызов, а ты его принял и одолел, — вот и все новое. Остальное — обычный бизнес.

А помимо бизнеса… Как давно было что-то, не связанное с бизнесом?

— Сегодня я плавал под водой, — сказал он, стягивая маску.

— Вы сделали это впервые? В таком случае вы очень хорошо справились.

— А как насчет вас? — Он перевел разговор на нее, когда они ступили на теплый песок. — Вам не надоело день за днем смотреть на один и тот же вид? На тот же риф?

Она обернулась на бирюзовую лагуну и темно-голубое море за лагуной — на то же голубое пространство, на которое он любовался со своего комфортабельного и надежного судна.

— Нет. — Она вздохнула. — Мне нравится, чтобы меня окружало то, что мне хорошо знакомо, потому что… — Она замолчала, потом повернулась к нему и договорила: — Потому что я чувствую себя самой собой наедине с океаном.

Он хмыкнул:

— Какой в этом смысл? Ведь рядом нет никого, чтобы это увидеть?

Неужели его слова прозвучали пренебрежительно?

Она пожала плечами:

— Есть я, и это знаю я.

По ее глазам он понял, что смутил ее.

— И вы придерживаете самое лучшее в себе для себя? — спросил он.

Теперь ее глаза смотрели с любопытством.

— А зачем мне делиться этим с кем-то еще?

Она подошла к сложенным в кучу вещам и стала складывать принадлежности для подводного плавания в парусиновую сумку.

Рич прижал к груди пляжное полотенце, которое она ему передала. Его проняла дрожь во всем теле. Но дело не только в холодной воде — здесь что-то еще, более… тревожное.

Он досуха вытер лицо теплым, прогревшимся на солнце полотенцем, и впервые у него зародилось подозрение, что, несмотря на профессиональный успех, он, возможно, упустил в жизни кое-что существенное.

Зачем отдавать кому-то самое лучшее в себе?