Гламуру вопреки - Карен Ямпольски Страница 5

— Я не говорю, что тебе следует смягчить содержание, — сказала Эллен уже не так сурово. Иногда мне казалось, что она в глубине души понимает сущность моего журнала. Я вспоминала дух товарищества, который когда-то нас окружал. Как же она докатилась до обращения «дорогуша»? — Однако, — продолжала Эллен, — заголовки смягчить все-таки придется.

— Мы… не можем… ставить… слово… «пенис»… на… обложку… — произнесла Лиз в стаккато такого напряжения, будто ее в этот момент принудили к анальному сексу.

Шансов на победу не было, и я это знала.

— Хорошо, — сдалась я. — Я их смягчу. — Ради бога, вместо слова «пенис» я напишу «писюн». Так или иначе, это будет словечко из лексикона «Джилл». Я собралась было уходить.

— Это еще не все, — сказала Эллен, и я, мигом скукожившись, вернулась на стул. Рано, значит, радовалась. — Нам нужно срочно подыскать тебе старшего редактора.

— Верно, — согласилась я с большим облегчением. Я думала, худшее уже позади. — У меня на столе высится целая кипа отличных резюме.

— Я бы хотела, чтобы ты побеседовала с одним человеком, — сказала Эллен. — Я уже назначила вам встречу. Завтра в три.

— Хорошо, — сказала я, косясь на наручные часы. — Если это все, то мне бы…

— Нет, не все, — сказала Лиз. Глаза ее отдали красноречивый приказ: не смей отрывать задницу от этого стула.

Эллен вяло улыбнулась. Внутри у меня все перевернулось, но я не подала виду. Судя по всему, мы еще не обсудили самого важного, хотя я и представить себе не могла, что это может быть.

— Журнал должен выглядеть более мейнстримным, — сказала Эллен, вновь поигрывая лентой в волосах.

Мейнстрим. Одного этого слова было достаточно, чтоб я завыла диким зверем. «Джилл» — это журнал, диаметрально противоположный мейнстриму. В моем журнале публиковали рецепты самых жирных и вкусных блюд вместо диет; из красавиц мы делали дурнушек, а не наоборот; о знаменитостях мы писали обезоруживающе откровенные вещи, пренебрегая привычными раболепными виньетками; наши журналисты были яркими личностями, тогда как все прочие писаки — лишь строчками в подзаголовках статей.

— Журнал не должен стать более мейнстримным, — продолжала Эллен. Кровь закипала у меня в жилах. — Он просто должен выглядеть как мейнстрим.

— Дизайн нужно сменить полностью! — гаркнула Лиз.

Приехали.

— Что?! — воскликнула я. У меня челюсть отвисла от изумления. — Вот этого нам уж точно не нужно.

— Джилл, вопрос не обсуждается, — прорычала Лиз. — Ты должна это сделать. Сделать это за шесть недель.

— Шесть недель?! — По частоте мой голос уже приближался к душераздирающему воплю, и стекла в окнах кабинета, казалось, вот-вот разлетятся в осколки. Теперь я решительно встала. Стиснула руки в кулаки, чтобы дрожь не была так заметна. Уж насколько я не любила вступать в конфликты, но я слишком усердно трудилась, чтоб со мной разговаривали подобным тоном. — Что за сроки? Это невозможно!

— Если захотеть, то все в мире возможно, — промурлыкала Эллен, сохраняя завидное спокойствие. — Я видела, как люди меняли дизайн и в более сжатые сроки.

— К январю рекламные площади должны быть проданы! — рявкнула Лиз. — Именно поэтому дизайн нужно сменить за шесть недель.

Эллен продолжила:

— Так что давай скорее подыщем тебе нового старшего редактора. И займемся сменой дизайна. Сию секунду.

Я лишилась дара речи. Я не знала, что ответить. Я не могла пошевелиться и просто смотрела на нее в глубоком потрясении, по-прежнему понимая, что это невозможно.

— Женщина, с которой я хочу тебя познакомить, раньше работала в небольшом издании под названием «Нью-Джерси Лайтхаусез». Но она чрезвычайно талантлива, — добавила Эллен, наводя порядок у себя на столе. В мою сторону она больше не смотрела.

Лиз же не сводила с меня сурового взгляда:

— Вот увидишь: свежая кровь пойдет «Джилл» на пользу.

У меня к горлу подступил ком. Ком ярости, которая — уж я-то знала — может в любой момент обернуться плачем. «Нью-Джерси Лайтхаусез»? Они что, накурились крэка? А эта, еще хуже, смена дизайна? За шесть недель?

— Нет, вряд ли, — сказала я, покачав головой. — Я считаю, что «Джилл» не нужны никакие перемены. Я не понимаю, зачем вы пытаетесь сделать из моего журнала то, чем он быть не должен. «Джилл» — это не «Харизма»!

— Это уж точно, — отозвалась Эллен. — Но, как уже отметила Лиз, вопрос не обсуждается, Джилл.

Я невольно рассмеялась — коротко и нервно. Смешок вырвался сам собой: мне-то было совсем не до веселья. Но ситуация казалась мне такой абсурдной! Они должны были выслушать меня. Ведь правда?.. Я создала этот журнал, он целиком и полностью основан на моих взглядах. «Джилл» — это я. А не они. И ничего с этим не поделаешь.

Эллен наконец-то взглянула мне в глаза. Взгляд ее был спокойным и беззлобным, руки сложены на столе. Она будто бы прочла мои мысли.

— Дорогуша, я понимаю, что «Джилл» — это твое детище, — сказала она, пытаясь меня унять. — Но образ журнала не обязан повторять твой образ.

Ну все. Вторая туфля от «Дольче и Габбана» упала на пол — туфля с особенно острым носком и на тонком, как шило, каблуке. Я сама не верила, что это происходит со мной. Меня уязвили. Меня открыто оскорбили. Им не нравился мой журнал потому, что им не нравилась я. Я уже не просто хотела разрыдаться — я хотела тотчас уволиться. Но вовремя подумала о последствиях…

У Джоша с работой в последнее время не ладилось. Мы должны были выплачивать солидные суммы по закладной, а за лечение бесплодия — суммы поистине колоссальные. Хуже времени для ухода не сыскать. Но черт меня побери, если я позволю им управлять моим журналом!

— Шесть недель, — выдавила я из себя. Хорошо, я готова идти на уступки. — Тогда мне, наверное, лучше взяться за дело прямо сейчас. Это все, о чем вы хотели со мной поговорить?

— Да, Джилл, — с улыбкой вымолвила Эллен, поигрывая жемчужинами в ожерелье. — Я знала, что ты нас поймешь, дорогуша.

Выходя из офиса, я вся дрожала мелкой дрожью. Из последних сил я сдерживала слезы, готовые брызнуть прямо на одолженную блузу. Поразительно, до какого состояния меня смогли довести Степфордские Близнецы. И я ненавидела себя за то, что позволила им это сделать. Но плакать было нельзя. Не сейчас. Я не хотела доставить им такого удовольствия.

Я пулей вылетела с тридцать третьего этажа, но когда кабинка лифта доползла до восьмого, шок еще не прошел. Я даже не подготовилась к «променаду» — я просто пошла вперед.

Странное дело: за какие-то полчаса «променад по красной ковровой дорожке» превратился в «проход заключенного к камере». Похоже, Кейси успела предупредить всех, чтобы никто не попадался мне под руку. Пока я бороздила море офисных боксов, коллеги робко опускали глаза, словно страусы, готовые в любой момент зарыться головами в песок. А ведь еще совсем недавно я предпочла бы сравнить их с ястребами, высматривающими мелкую добычу. Интересно, насколько они осведомлены? Мне стало очень стыдно. Но злость моя была еще сильнее, чем стыд.